Кивнув на прощание, Мёртвая Голова вышел, оставив свою странную находку под присмотром Папочки.
Глава 3
Сначала Эр пытался терпеть боль. Он знал, что где-то под потолком карцера, в котором его запер Люций по приказу Баркью, имеются скрытые камеры. Он не покажет им, как ему плохо. Он не смирится. Он не согласится с условиями, предлагаемыми ему Папой.
Но время шло. Запас Топлива в организме уменьшался. Ныли почки и сжималась в ледяной камень печень, пересыхало в горле, сдавливало голову. Потом решительность стала мягкой, как пластилин и расползлась. Окончательно растаяв и растворившись в вязкой боли, постепенно затопляющей всё тело, она уступила место сомнениям. А может, не стоит так противиться? Может, стоит согласиться? Ведь заведение – не из самых плохих. Клиенты – богатые дельцы и прочие баловни жизни, ни в какое сравнение не идут с грязными байкерами и даже с давешним ликвидатором… Зато Папа даст ему Топлива, если он… Эр мотал головой, отгоняя от себя подобные малодушные мысли. Но через какие-то полчаса он уже катался по полу, выгибаясь дугой и желая выцарапать из тела собственный позвоночник. Господи, что угодно! Землю жрать, давать себя трахать старым похотливым уродам, целовать сапоги Баркью – всё что угодно! Только бы перестало выворачивать суставы и скручивать мышцы…
Когда Эр начал уплывать от реальности, слыша только грохот собственного сердца, свист воздуха, входящего в лёгкие, и рёв крови в висках, в карцер вошёл Баркью. Казалось, от его поступи содрогается сама земля. Эр лежал на боку, широко раскрыв мутные глаза и стуча зубами. Блисаргон осторожно сел рядом на корточки, взял его за руку.
Эр почувствовал, будто его кольнуло одновременно миллионом игл. На самом деле игла была всего одна. Боль всколыхнулась, как ил на дне озера, и стала оседать. Через пару минут Эр уже понимал, где он, что происходит, и кто находится рядом с ним. Он вздохнул глубоко и отрывисто, как будто после рыданий, и медленно сел, прислонившись спиной к холодной стене. Навалилась тяжёлая угрюмая апатия, как всегда после приёма Топлива.
– Эр, – вздохнул Баркью, повернув к нему голову и глядя по-доброму (насколько позволяло наполовину механическое лицо). – Ты хоть сам понимаешь, что только попусту теряешь моё время и своё здоровье, и так уже исключительно номинальное?
Эр угрюмо молчал, глядя в пол. Голова была тяжёлой и пустой. Но слова Баркью проникали в мозг легко, как нагретый нож в масло.
– Ты же понимаешь, что у тебя нет иного выбора. Сам посуди. Что тебя ждёт за стенами «Паноптикума»? То же самое, что и в его стенах, только грязнее, опаснее хуже оплачиваемо. Тебе всё равно придётся заняться проституцией. Убить себя ты не сможешь из-за программы антисуицид, которая устанавливается всем киборгам. Органы ты распродавать вечно