– Вальсам! —договорил за него Гордас. – Давайте, валите все на режиссера, – проворчал он вполголоса. – Вальсам ставит уже не первый спектакль, что пользуется успехом у зрителей. Это о чем-то да говорит.
Хэпи кивнул:
– Все подчиняется его великому замыслу.
– А-а, – догадался вдруг Гордас. – Ты, я понял, не ищешь соперников только потому, что боишься их найти.
– Версия, – согласился Хэпи, – но опять неверная: я не боюсь. Человеку свойственно сомневаться в себе. Механизм самокритики побуждает нас к совершенствованию. Осуждение общества только подстегивает этот механизм, – уверенно разъяснил он. – Так что, будь королем, Гордас, раз так хочешь им быть. Зачем кого-то убеждать в собственном величии? – Его тяжеловесные слова оказали свое гипнотическое действо: Гордас закусил губу и замолчал.
– А насчет меня… – Хэпи закрыл на мгновение глаза, самовлюбленно улыбнулся. – Я уже сказал, я не сравниваю. Я не выбираю. Мои роли – не главные. Так, может, я сам эпизодичен, сам я не целен и состою из оттенков? Я и не сыграю цвет.
Он вздохнул и вышел из комнаты. Казалось, все возможные мысли, глубокие и мелкие, простые и сложные, были им уже однажды передуманы, потому любой вызов Хэпи мог воспринять не иначе, как ответив на него давно заготовленными фразами.
Гордас зачесал назад черные в пепел густые волосы, что были ему по плечи, заломил их за уши, обнажив лоб и светло-зеленые глаза.
– Значит, цвета тебе не по зубам», – сказал он, неестественно оскалившись.
Гордас не утруждал себя пониманием окружающего. Окружающее не представляло для него особого интереса.
Аккуратно свернув белое одеяние, он посмотрел на него ласково, но затем, поймав себя на какой-то мысли, отдернул руки с брезгливым омерзением и вышел из гримерной в тяжелой задумчивости.
Глава 4. Актерские рефрены
Из камерного зала, служившего в прямом назначении чем-то вроде репетиционной, а во всех других – местом тайных сходок, доносились голоса.
– Мы все здесь талантливы, но по-разному, понимаешь? – Хэпи с любопытством заглянул в кроткие глаза Верти.
– Да. Но в чем измеряется эта разница? – произнес он с растерянной улыбкой.
– Хм… – Серьезность Хэпи пропала.
– Ага-а-а, – протянул Верти, перебирая в пальцах тяжелый крест, с которым не захотел расстаться, отдавая костюмеру рясу. – Однако разве тебе его не жалко? Гордас всегда болезненно переживает свои неудачи.
– Неудачи? – повторил Хэпи с налетом скепсиса. – Все его неудачи оттого лишь, что он не хочет признавать таланта в других.
В зал вошел Руфус:
– Вот как! – громко произнес он. – Ты удивительно проницателен, Хэпи. Ты обо всем можешь дать верное суждение. – Молча пробравшись через ряды кресел, Руфус подошел к сцене и, вглядываясь в лицо Хэпи угольными глазами, тихо добавил: – Интересно…
Что