– Факты против него очень весомые – он сказал, что его вызвали на работу, а на работе это отрицают. У него сбиты костяшки пальцев, одежда грязная и разорванная; и это как раз в то время, когда был убит Оливье. Вы считаете, что этого мало для ареста?
– А как он это сам объясняет?
– В том-то и дело, что никак. Молчит.
Моник открыла рот и даже вдохнула, но так ничего и не произнесла. Зазвонил ее мобильный, она торопливо поднесла его к уху.
Пока она разговаривала, часто кивая головой и время от времени вставляя фразы по-французски, следователь смотрел на нее терпеливо и внимательно.
– Месье следователь, сейчас подъедет представитель из нашего консульства. Вы позволите?.. Нужно заниматься отправкой тела на родину.
– Да-да, я понимаю. Вы собираетесь сопровождать его?
– Пока не знаю, возможно. Как раз сейчас должно решиться, будут ли ожидать кого-нибудь из родственников, или это поручат мне. Вы позволите мне идти?
– Разумеется, Моник. Но мне кажется, наш разговор еще не окончен.
Январь 1798 года, имение Щелыгино
Снег пронзительно скрипел под ногами, на его голубоватой переливчатой поверхности четко очерчивались под луной длинные тени. Две мужские фигуры споро двигались по пустынному санному следу.
– Не далече ли возок оставить приказали, любезнейший Алексей Афанасьевич? – запыхавшись, проговорил тот из идущих, что гляделся поменьше ростом. – От греха бы подальше, к бренному телу поближе… – добавил он неуверенно.
– Трусить изволите, господин Мордюков? – весело усмехнулся высокий путник. – Вы же сами уверяли, что предприятие наше и необходимо, и вами вполне подготовлено.
– Так-то оно так… Да вдруг сегодня раньше времени собак с цепи спустят… Не та у меня ныне прыть, да и в молодые годы особой резвостью я похвалиться не мог.
– Вы же сказывали, что с щелыгинским сторожем на короткой ноге? – обернулся Тиличеев, блестя глазами над поднятым воротником длиннополой шубы.
– Да все так… Я с ним нынче поутру перемолвился, нарочно заехал как бы мимоходом, сказал ему, чтобы не запирал дальнюю калитку, мол, Марья Спиридоновна ждет меня по секретному делу.
– Так что же вы робеете? Или на попятный идти собрались?
– Куда уж на попятный… Ради Софьюшки и не на такое пойти готов… Э, сударь! Зря вы таким манером обулись!
Старичок остановился, показывая на ноги своего спутника:
– Я же вас просил валенки надеть, нам нынче не до форсы! А в сапожках и зябко, и скользко!
– Будьте покойны, господин Мордюков. Кстати, как вас по батюшке? На рисковое дело вместе идем, а имени-отчества вашего я так и не знаю.
– Степаном Матвеевичем меня кличут… А что рисковое дело – это вы, Алексей Афанасьевич, верно изволили заметить. И не в собачках беда, хоть они у Марьи Спиридоновны на всю