– Вещи собрала? Постельное белье взяла? А мыло? А полотенце? А стиральный порошок? А туалетную бумагу?
Ирка ошарашенно мотала головой, а потом спросила:
– Николай, а что НЕ НАДО брать?
– Воздух, – ответил Николай. – Этого добра там навалом, причем свежайшего.
Он сунул нос в Иркин кожаный рюкзачок и в большой папин рюкзак Блинкова-младшего, неодобрительно поморщился и стал собирать вещи сам. Для начала велел Ирке найти емкость побольше. Хозяйственную сумку не одобрил, большой командировочный портфель Ивана Сергеевича – тоже. Пошел в комнату полковника и снял со шкафа старый чемодан без ручки. Чемодан был огромен. В нем хранилась, кажется, вся детская одежда, из которой успела вырасти Ирка за свою жизнь. Когда Николай вывернул эту гору на подстеленную газету, сверху оказалось младенческое розовое одеяльце и пинетки.
– То, что надо, – кивнул себе Николай, оценив емкость чемодана. Он открыл шкаф и стал метать в чемодан постельное белье. Проблемы, что выбрать, для него не было. С каждой полки он просто брал половину того, что на ней лежало.
– Это двуспальные пододеяльники! – пискнула Ирка.
– Подвернешь, – не задумываясь отрезал Николай и потащил чемодан на кухню. Там он открыл холодильник и выгреб оттуда все подряд. Консервы побросал в чемодан прямо на простыни, а масло, колбасу и сыр уложил в полиэтиленовый пакет. Ивану Сергеевичу остались только яйца и чахлый кустик укропа. Яйца Николай не взял, потому что боялся разбить, а укроп оказался второй после воздуха вещью, которой в деревне было навалом. Наконец он вихрем пронесся по ванной, смел что попало со стеклянной полочки и завернул в полотенце. Иван Сергеевич потом, наверное, удивлялся, зачем Ирке понадобился его крем для бритья, который уехал в деревню вместе с действительно нужными вещами.
Сверток из полотенца уже плохо помещался в чемодан, крышка не закрывалась, но Николай и не подумал уложить все поаккуратнее. Он просто сел на крышку и защелкнул замки. Ирка, вдохновленная его примером, побросала в кастрюлю с картошкой нарезанную селедку, хлеб, нож и три ложки, чтобы есть в дороге.
– Ты еще чайку туда плесни, – посоветовал Блинков-младший. – Все равно в животе все перемешается.
– Дурак, – сказала Ирка, потому что была расстроена и не хотела понимать шуток. Она закинула за плечи свой рюкзачок, взяла кастрюлю в руки и сказала:
– Я готова.
И тут Николай расстроил Ирку еще сильнее. Он сказал:
– Ты что, в кроссовочках собираешься по деревне ходить? Сапоги бери! Митек, вон, сапоги взял. Понимает, куда едет. А ты, Ираида, не понимаешь.
Оказалось, что из своих резиновых сапог Ирка выросла, а кожаные, на тонких каблуках, Николай не одобрил. Он сказал, что сапоги нужны не для форсу, а чтобы ноги не промочить.
– Осенние же сапоги, непромокаемые, – пыталась возражать Ирка.
– Может, и непромокаемые, но короткие, – ответил Николай. – Голенищами черпать будешь. Ступишь разок – и дальше пойдешь босиком,