Предложение было достаточно щедрым, я бы сказал, абсурдно щедрым, если учесть ничтожность просьбы. Я достал смартфон и набрал слово «блабериды», которое слышал впервые.
Поисковик выдал: «Блабериды – крупное семейство тараканов, представленное в основном тропическими видами». На фотографии блабериды выглядели чешуйчатыми жуками, вид которых не вызывал желания углубляться в вопрос.
– Сергей Михайлович, – сказал я, неспешно откладывая смартфон. – Мне пока не хватает фантазии представить, как использовать в статьях название сорта… или рода… или… не знаю, семейства, что ли, тараканов, потому что я пишу в основном про людей.
– А какая разница? – Братерский смотрел серьезно.
– Я не очень улавливаю, к чему вы клоните, но разница есть, – ответил я твердо.
– Я прошу вас использовать его, как слова «лопух, «рептилоид», «ватник», «козел», «ублюдок» или что-то в этом роде. У вас есть свобода выбора. Представьте, что это обычное ругательство.
– Я должен назвать кого-то блаберидом?
– Строго говоря, она женского рода, блаберида, но это не принципиально. Можете говорить блаберид.
– Я не понимаю, как я могу обозвать кого-то блаберидом? Кого и зачем?
– Есть же люди, которые называют других, например, червячком.
Я усмехнулся. Вот, значит, в чем дело. Его до сих пор нервирует эта кличка. Неужели он и впрямь такой злопамятный? Вся эта хитроумная канитель нужна лишь для того, чтобы обозвать блаберидом одного ненавистного депутата. Я пошел в контратаку:
– Окей. Допустим, я назову блаберидом господина Христова, – я непроизвольно понизил голос. – Вы к этому клоните?
– Христова не надо, – ответил Братерский. – Какой же он блаберид? Христов уважаемый человек и депутат.
Братерский произнес это спокойно и абсолютно серьезно, что невозможно было понять, подначивает он меня или в самом деле признает авторитет Христова. Боится его? Христова многие боятся.
– Тогда можно пример блаберида, чтобы я лучше понял задачу.
– Да вы так не напрягайтесь, Максим. Вам сама жизнь подскажет, кто блаберид, а кто нет.
– Так вы сами и называйте кого хотите блаберидами. Я не понимаю, для чего вам я.
– У вас есть доступ к аудитории.
– Стоп, – я отставил чашку. – Вот именно. Я журналист. Есть законы. Я не могу согласиться на то, чего не понимаю. Я назову кого-нибудь блаберидом, и мне прилетит иск за клевету, оскорбление, не знаю… подрыв деловой репутации. Может быть, на тюремном арго это слово значит что-то очень плохое, а я буду совать его в дело и не в дело… Нет, так не пойдет.
Я помолчал, глядя на остатки капучино в чашке. Дать ему отлуп? Но все-таки любопытно…
– Давайте по-другому, – сказал я. – Вы расскажите мне смысл затеи, и если она не противоречит моим собственным убеждениям, я сделаю работу бесплатно. Вот так.
– Хорошо, –