Внутри «Мария» была типичным кафе, где утром вам предложат завтрак с кофе и сырниками, а днем бизнес-ланч. Вечером здесь сновали официантки, половина столиков была занята, публика сидела небогатая, пила кофе и казалась самой себе вполне успешной. От перекрестий взглядов было тесновато.
Братерский сидел в дальнем конце зала у самого окна, и мне понравилась уединенность места. Он изучал что-то в смартфоне. Когда я подошел и поздоровался, Братерский удостоил меня лишь коротким приветствием и снова уткнулся в экран, словно мы какие-то старые приятели.
Братерскому было за сорок. Для своих лет выглядел он неплохо. Темные чуть вьющие волосы почти без седины были зачесаны назад. Ухоженное лицо с выбритым подбородком подошло бы слегка переросшему студенту. У него бы быстрый взгляд-репейник, от которого еще несколько секунд чувствуешь колкость.
Не отрываясь от смартфона, он показал на вешалку. Я повесил куртку. Музыка все играла по кругу.
Словно понимая неловкость, Братерский жестом попросил еще минуту. Что-то важное держало его внимание. Я разглядывал белые манжеты, торчащие из-под рукавов дорогого, должно быть, пиджака. До сих пор я представлял Братерского по нечетким газетным снимкам и карикатурам с червячком, на которые он оказался не похож.
Официантка с прямоугольными ногтями цвета жилетки ДПС приняла мой заказ. Братерский кивнул ей неопределенно – видимо, она знала его предпочтения.
Он смотрел на смартфон с тревожным вниманием. Так пожилые родственники ждут, когда спустит манжета аппарата для измерения давления. Что-то менялось на экране, и это что-то гипнотизировало Братерского. Скоро он увидел результат, бровь его дернулась, но очень быстро он спохватился и ожил, словно получил хорошее известие.
Братерский демонстративно перевернул смартфон экраном вниз и энергично встал. Я тоже встал, менее энергично, и чуть не уронил стул. С легким поклоном Братерский протянул мне руку и крепко сжал ладонь, чуть притягивая к себе. Он смотрел прямо в глаза, и одна половина его лица, более молодая, чуть улыбалась, а вторая была серьезна и внимательна.
– Благодарю, что откликнулись на мое приглашение, – сказал он с подкупающим прямодушием, словно назначить встречу со мной в самом деле было непросто.
Я знаю, что значат преувеличенно теплые приветствия. Я писал статью про сектантов. С такими надо быть аккуратнее.
Мы сели. Пока я размышлял, как солиднее начать разговор, Братерский спросил:
– Бывает так, что вы ненавидите толпу?
У него были голубые глаза; в глухом свете кафе зрачки казались большими, тонкий нимб радужной оболочки светился по окружности. Он смотрел на меня так, словно ему в самом деле было интересно.
– В каком смысле?
– В прямом. Толпа вас раздражает? Выводит из равновесия?
Когда Братерский говорил, он сдержанно жестикулировал, утяжеляя слова.
Раздражает ли меня толпа? Я вспомнил,