О христианском опыте Джон Уэсли говорит как о средстве получения откровения (в первую очередь), а не как об источнике подтверждения откровения. Колин Уильямс разделяет такой взгляд Уэсли: «Опыт – это восприятие авторитета, а не его источник»53.
Рассуждая о важности опыта, как о средстве получения откровения Рэй Даннинг, тем не менее, пишет: «Все христианские учения первоначально возникли из опыта в том смысле, что они формировались в чьем-либо или из чьего-либо опыта. Этого требует природа откровения: если откровение вообще существует, то должен быть тот, кто его дает, и тот, кто его получает. Если информация, какова бы ни была ее природа, передана, но не воспринята, нельзя говорить ни о каком откровении. …Анализ основных событий библейского откровения, сколько бы их не насчитывали, показывает, что они были восприняты на человеческом опыте».
Его мысль развивает Алан Ричардсон. В своей книге «Формирование символов веры»54 он отмечает, что все раннехристианские доктрины зародились из какого-нибудь рода опыта. Первохристиане, например, воспринимали Бога трояким образом: они соприкасались с Ним как с Сущностью, Которая явлена везде и всегда (Отец), где-то и когда-то (Иисус Христос), здесь и теперь (Дух Святой). Именно этот опыт привел к возникновению учения о Троице. Верующие современники Иисуса Христа воспринимали Его как человека среди других людей, но в тоже время в Его лице они таинственным образом соприкасались с Богом. Из их попыток объяснить этот парадоксальный опыт рационально выросли семена христологических разногласий в первые века нашей веры. С суждениями Ричардсона вполне могут согласиться православные: опыт встречи людей с Богом действительно предшествовал всем доктринам.
Опыт ранней Церкви был кодифицирован в Писании, пишет Рэй Даннинг. (Православные добавят: не только в Писании! Опыт запечатлен и в Символах веры, и в соборных решениях, в трудах Отцов, в аскетической практике и литургическом наследии Церкви). Тем не менее, отмечает Рэй Даннинг, религиозный опыт по-прежнему остается способом подтверждения истинности откровения для каждого отдельного христианина. Писание выдвигает некие богословские положения, и человек в состоянии лично удостовериться в их правоте, заняв соответствующую духовную позицию: Вкусите, и увидите, как благ Господь!» (Пс.33:9)55.
Но, похоже, Уэсли в своей оценке значимости религиозного опыта не ограничивается только тем, что опыт помогает субъективно пережить христианину истину, запечатленную в текстах Писания. Кажется, Уэсли допускает, что в определенных случаях религиозный опыт может стать самостоятельным источником откровения. Если религиозный опыт находит отклик в сердцах других верующих, то это является свидетельством