– Как же иначе? Мы не сможем проголосовать честно, потому что каждый будет сам за себя.
– Тогда давайте не будем голосовать за себя, а за другого, – сказала Злата. – Например, я бы хотела видеть в качестве регента сударя Витольда и…
– Смиренен тот, кто не познал трудности бытия знатных господ, – раздался голос позади. – И алчен тот, кто вкусил сладость жизни барской и ощутил звон золота в чужих карманах.
Бояре повернулись на звук голоса к дверям залы. Увлечённые спорами, они не заметили, как слуги открыли двери, пропустив на потаенный священный совет чужака. Разглядев в госте знакомого, Злата отвернулась, чтобы никто не заметил усталого закатывания её глаз. Этого ещё не хватало.
Человек остановился и отвесил церемониальный поклон.
– Приветствую вас, господа бояре, верные советники усопшего князя, – промолвил он сухим голосом. – Для меня большая честь видеть вас всех.
– Как и для нас, Ваше Преподобие, – отвечал ему Витольд.
Гость выпрямился с улыбкой.
«Не ровен час он выкинет что-нибудь в своём духе», – подумала Злата, отказавшись встать и сделать реверанс, как подобало всякой женщине в присутствии церковного служителя. И дело было не в отсутствии веры, а в презрении, которое она испытывала к человеку, носившему имя Лек Август.
Он прошёл к столу, а за ним безмолвно последовали два стражника в плащах со знаками Братства Зари. Верховный служитель Церкви Трёх Восходов всегда сопровождался вооружённой охранной, ибо существовало бессчётное количество нечестивцев, желавших ему смерти. Религиозная политика до начала правления Твердолика развивалась на основе ненависти ко всему, что было неугодно Матери Света, то есть что не нравилось самим служителям. Церковь запрещала другие верования, разводы, работу женщин в сугубо мужских сферах, проживание на территории княжеств других рас, не одобряла магию и велела уничтожать всё, что имело отношение к маарну и керникам. С приходом к власти Твердолика она потеряла часть своих полномочий, и служители были особенно злы на князя.
Но что будет с ними сейчас, после его смерти?
Лек Август был чрезвычайно тощим человеком в церковной мантии, скрытой под дорожным плащом из грубой ткани. У него было строгое вытянутое лицо с орлиным носом, которое казалось ещё длиннее из-за тёмных бакенбард; волосы его были чёрные, как смоль, и совсем нетронутые сединой, несмотря на его возраст, а кожа – бледная, почти белая, говорившая о том, что он проводил немало времени в помещении. На лице у него было много морщин, особенно вокруг глаз, синих и глубоких, как Жемчужное море, но смотревших надменно, с неприятным прищуром.
Братья Зари стрельнули глазами в сторону амбалов Анисима и внимательно поглядели на их сабли. Те, в свою очередь, придвинулись ближе к своему