Андрей потянулся к дорожной сумке, стоявшей рядом, достал из неё распечатку с документацией и попытался усыпить себя таким нехитрым способом. Но трюк не удался – читать совсем не хотелось, и документация отправилась обратно. Встал, повертелся, прошёлся по комнате. Куда податься бедному Андрею?
Он вышел за дверь и посмотрел по сторонам. Их, этих сторон, было не так уж и много – комнатка его размещалась недалеко от каменной лестницы, по которой можно подняться наверх, в офис, хотя когда-то, судя по добротности материалов, раньше над подвалом могло быть и подобие крепостного строения. От лестницы, мимо нашего полуночника вдаль уходил длинный коридор, где-то в глубине сворачивая и, не исключено, переходя в подземный ход. Как знать, быть может, где-то здесь никак не может заржаветь груда лат заблудившихся крестоносцев, или тех, кто от них оборонялся. И была же им охота воевать по такой жаре, орудуя мечи, копьями, палицами… Надо сказать, что крестовые походы, вообще-то, до этих краёв не добирались, но примерно с такими рассуждениями Андрей открывал то одну дверь, то другую, заглядывая и наблюдая скучнейшие подсобные помещения – не запертые, очевидно, из-за полнейшей бесполезности сваленного в них запылённого хлама. Возможно, он и обнаружил бы в себе стихийную склонность к бытовой археологии, но одна из комнат избавила его от такого сомнительного пристрастия – стоило приоткрыться двери, как оттуда с грохотом вывалилась внушительных размеров деревянная палка, чуть не задев любопытствующую голову.
Инстинктивно отступив на шаг и прислушавшись, не идёт ли охранник, Андрей осмотрел палку, зевнул и подумал: «Какая хороша вещь! И чего это я, когда мы играли в пекаря, вместо держака от швабры брал какой-нибудь дрын…» Он представил, как здорово бы летела эта «хорошая вещь», вращаясь в плоскости расчерченной мелом асфальтовой дорожки и одним ударом сбивая консервные банки на зависть дворовым друзьям. «А ещё, если обить её железными кольцами, она сгодится и для городков…
Водрузив швабру на место, он скучающе постоял на месте, затем потянулся, издавая здоровый хруст молодого организма, и отправился обратно, снова улёгся и заснул, считая консервные банки. Однако приснились ему не они.
Каждый сон – это маленькое сумасшествие. Заприте себя в четырёх стенах и попробуйте мерить и мерить замкнутое пространство шаг за шагом, день за днём. Однажды это вам надоест, и ноги сами направятся прочь, на прогулку, хоть ненадолго, хоть недалеко. Так и мысли. Не могут они постоянно вертеться вокруг одного и того же. Срываются с петель и улетают – кружить хороводом над черепной коробкой, вдыхать свежий воздух, смотреть в небо, шутить и смеяться – пока