Чёрная сотня резвых лошадей, управляемая неистовыми наездниками, мчалась нам навстречу; послышался топот копыт, сминающих снег. Вне всякого сомнения, предстоял стремительный бой. Наша передовая линия выстроилась подобно клину журавлей; мы с Жоржем и Сигизмундом Лазаревичем Маузер-Альпенштоком, теперь подтянувшимися ко мне, оказались впереди и обнажили своё оружие. Противник повторил характерный жест, и сотня сабель, поднятых вверх, засверкала в лучах восходящего солнца. Впрочем, отметить красоту панорамы было некому, так как прессу никто о событии не предупреждал, а мысли участников были поглощены иными соображениями.
– Ура! – издал Жорж древний боевой клич, и равнина откликнулась сначала стократным, а затем и двухсоткратным его повторением. Так я осознал, что супостат одного с нами роду-племени. Все замахали саблями, и отряды столкнулись.
Звон клинков, эта музыка битвы, крики падающих ниц, ржанье лошадей, оголяемая стерня посреди безымянного поля, кровь на снегу.
Мир завертелся, и лишь масть лошадей позволяла отличать врага. Мой первый противник был хмур, с бородкой в духе Ивана Грозного и более всего напоминал схимника – ах, так это же всем известный как дядюшка Ау милейший из людей. Теперь, впрочем, он проявлял свою отнюдь не безобидную, раньше мне неизвестную сторону: легко поворачивая саблей, он, похоже, превосходил меня опытом. Сталь гудела в моей руке, кисть едва выдерживала удары. Но человек – не просто существо на двух ногах без перьев, он продолжает себя в окружающих вещах. Мой конь, оступившись, перенёс хозяина в тыл соперника, и я, собравши волю в кулак, в неожиданном выпаде поразил врага в бок, и тот повалился наземь.
Не успев прийти в себя от поединка, я услышал призывы Жоржа: его атаковали сразу шестеро, он яростно отбивался, но долго это длиться не могло. Я направил коня к месту схватки, попутно задерживаясь ради кратких стычек с явными новичками – всё-таки упражнения в кистевом бою не прошли даром. Чем быстрее вращаешь саблей по сторонам, тем больше задеваешь врагов, тем шире твоя дорога. Однако следовало торопиться.
На моих глазах Сигизмунд Лазаревич Маузер-Альпеншток, сокрушив не одного противника, отчаянно ворвался в окружение Жоржа, и в скорости, пронзив одного врага, был сражён ударом клинка в горло, и брызнула кровь, и конь, лишённый управления, ускакал прочь.
Когда я добрался до г-на Павленко, он уже