Потом я почуяла неладное. Все потому, что следующий поезд прибывал около двух часов ночи. На него Менгеле решили не будить, поэтому на сортировку врач приказал явиться Томасу и взять кого-то себе в помощь с медперсонала. Парень сразу же посмотрел на меня, в его глазах читалась паника, и я его понимала. Он напрямую должен отправить почти 70 процентов прибывших на смерть. Я отвела взгляд. Я уже знала, кого он возьмет себе в помощники. На выходе Фишер хотел что-то сказать, но я огрызнулась: «И так знаю, приду!»
День пролетел быстро, я зашла несколько раз в бараки к больным, занесла контрабандную еду. Лекарствами снабдить больных в этот раз не вышло. Я набралась смелости и прошлась по некоторым обычным баракам, но там никого не было. Все были на принудительных работах. Выбегая из очередного блока, я увидела, как издали за мной, скрестив руки на груди, наблюдает Ирма. Увидев ее, я не остановилась и пошла дальше, но руки у меня снова горели. Ее присутствие меня слишком угнетало.
В женском отделении лагеря я наткнулась на беременную женщину, с которой мы пару раз общались. Она была из Польши, на ее робе – еврейская пометка. Вот-вот она должна была родить, и я время от времени снабжала узницу разным тряпьем на пеленки, а один раз набила потуже ее матрас соломой. На той пыли спать было невозможно, особенно в ее положении. Мне становилось страшно от осознания того, какая участь ждала ее ребеночка, который пока был жив и здоров в ее утробе. У меня уже созрел кое-какой план, но мне нужны были сообщники. Самостоятельно против этой громадной машины смерти пойти я не могла. Особенно так далеко.
В конце дня я задержалась в блоке номер 10, якобы для того, чтобы подтянуть кое-какие дела. Когда начало темнеть, я, набравшись храбрости, пошла к бараку №13. Сердце выпрыгивало из груди, я так хотела встретиться с отцом Доминика, но так боялась, что не увижу прежнего Януша – это место меняло людей.
Подобравшись к бараку, я услышала бессвязное бормотание и отчетливый запах спирта. Да, у этих людей были привилегии в пище и питье за их адский труд. Но оно того не стоило. Я осторожно приоткрыла дверь, решаясь, заходить внутрь, или нет. Я ступила на порог барака, осматриваясь. Сначала с улицы мое зрение никак не могло привыкнуть к темноте этого помещения. Я пыталась проморгаться, выискивая знакомое лицо. Рядом кто-то отозвался.
– Вот те раз, – кто-то сказал на польском, потом послышался низкий мужской голос, скорей всего, это был румынский. Его обладателя я увидела уже, когда он вынырнул около моей руки и схватил меня за локоть. Он что-то спросил, но я не могла понять, что он от меня хочет. Несколько человек засмеялись, крепкий поляк обратился к этому румыну со словами «ладно тебе, успокойся,