Теодора, передав папской курии золотые кувшины греческого вина и не упустив момент вновь продемонстрировать понтифику многочисленные достоинства своей фигуры, отошла вместе с мужем и дочерью на сполетскую сторону. Бонифаций, проводив ее взглядом чуть дольше, чем следовало бы, затем с немного печальным облегчением вздохнул.
Так, в пасхальную неделю, в солнечный весенний день 05 апреля 896 года от Рождества Христова, в обстановке всеобщего политического хаоса, в густом окружении тайных и явных врагов, на папский трон вступил сто двенадцатый понтифик в истории Рима, Бонифаций Шестой, полный честолюбивых замыслов принести на землю Италии мир и спокойствие, а свое имя золотыми буквами вписать в историю святой церкви Христа. Намеченная им самим дорога была поистине вымощена самыми добрыми намерениями.
Эпизод 2. 1649-й год с даты основания Рима, 10-й год правления базилевса Льва Мудрого, 4-й год правления франкского императора Ламберта
(9—11 апреля 896 года от Рождества Христова)
Четыре дня минуло со дня вступления Бонифация Шестого на престол Святого Петра. Беспрерывные церковные процессии, посвященные столь грандиозному событию, но достаточно однообразные и монотонные, порядком утомили римлян. Почти пять веков прошло с тех пор как прекратились пышные празднества Римской империи, город имел теперь слишком иной статус и уровень благосостояния, чтобы хотя бы отдаленно соответствовать масштабам и сценариям былых сатурналий, устраивавшихся здесь. Самые значимые гости в течение нескольких дней покинули Рим, спеша каждый по своим делам и приняв как объективную реальность нового главу христианской церкви. Город заметно опустел, благодаря чему Фароальд, командующий баварским гарнизоном, задышал реже и спокойнее. Похороны смутьяна Формоза и коронация нового папы прошли, в общем, без осложнений и, в целом, так, как хотелось могущественному Арнульфу. Вчера, наконец, удалился из Рима Ламберт, похоже смирившийся, пусть, наверное, и временно, с тем, что он не единственный император на итальянской земле, еще раньше город покинул вдоволь намолившийся Беренгарий, увозя с собой подарки и несколько святых реликвий для своей горячо любимой жены Бертиллы.
Не сказать, что Фароальд расслабился, но очевидно, что его агентурная сеть, раскинутая по городу, работала теперь не в сверхнапряженном режиме. Во всяком случае, от глаз его шпионов непростительно ускользнули активные визиты в дома знатнейших итальянских сеньоров двух уже знакомых нам епископов, которые имели все основания пребывать в самом дурном расположении духа.
Первый визит их высокопреподобия, Стефан и Сергий, нанесли резиденции сполетских правителей. Решившая еще на пару дней задержаться в Риме герцогиня Агельтруда, к своим сорока не утратившая полностью ни красоты, ни уж тем более взрывного характера своих лангобардских предков, встретила их на пороге дома