Было абсолютно ясно, что вопросы о съездах партии и о сложном отношении произраильских группировок к палестинскому движению лишь предваряли главный вопрос. О причине развода.
Ну, конечно. Ведь на все остальные вопросы члены комиссии уже более или менее знали правильные ответы, и чисто по-человечески понять их было можно.
Каждый раз у меня бывало сильное искушение свалить все на дуру жену, которая не знает на память «апрельские тезисы», но я вовремя спохватывался, обычно краснел и отвечал, что причины моего развода лежат в области компетенции медицинских органов.
Многозначительные взгляды, которыми обменивались члены комиссии, показывали, что это политически самый правильный ответ.
Забыл еще сказать, что всему этому предшествовала принудительно-унизительная проверка здоровья, перед которой меркнет прием в отряд космонавтов.
12 – 14 врачей-специалистов должны были дать заключение, выраженное в общем виде словами «практически здоров».
Мы сначала думали, что это забота государства о нас. Только потом стало ясно, что чиновники страшно боятся за валюту, которую пришлось бы заплатить, случись за границей что-нибудь с нашими зубами или еще с чем.
Мы попытались, правда, совместить «приятное с полезным».
Я, например, после разных кардиограмм попробовал спросить у главного врача, женщины с революционной внешностью и «Беломором» в зубах, ставившей обобщенный диагноз:
– Какие будут ваши рекомендации?
Она подняла от бумаг усталые глаза за толстыми стеклами, перекинула «Беломорину» в другой уголок рта:
– Да на тебе пахать можно!
В общем зубы и другие органы, внушающие подозрение, были вырваны, а мы все оказались «практически здоровы».
Уже перед самой-самой поездкой был еще инструктаж, вернее, собеседование с бойким, веселым гражданином в синей рубашке, который, сидя на столе, свесив одну ногу, поучал:
– Поляки – они как дети. Во время контактов избегайте упоминания фамилии Буденный. Для нас он – герой, а их в 1920 году тысяч двадцать положил. И еще, немцы в 42-м польских офицеров постреляли, а несознательные поляки до сих пор думают про нас. Вопросы есть?
Вопросов нет – «пше прашем».
Мне все эти комиссии и собеседования, которых впоследствии было еще много, напомнили сдачу «Ленинского зачета» на «почтовом ящике», где я работал до армии.
Не знаю уж, кому пришли в голову эти «зачеты», но время было такое, когда годы пятилеток назывались «решающими, определяющими и завершающими», и человек, не сдавший «Ленинский зачет», человеком уже не считался.
Я, будучи (как студент-вечерник) секретарем комсомольской организации, автоматически попадал в комиссию по приему «Лен. зачета»: секретарь партийной организации, предместкома, начальник цеха и я.
Нас специально готовили. Пришли какие-то дядьки и раздали вопросы-ответы.
Например, предместкома выучил назубок вопрос: «А что сейчас по материалам прессы