Включив лампу, одиноко стоящую на столике у изголовья дивана, щурясь от яркого света, она взглянула на электронное табло часов 2:10. Как не хотелось слышать то, что так настойчиво пытались донести до неё с той стороны, ответить было необходимо. С тяжёлым вздохом она поднесла всё не замолкающий мобильный к уху.
– Я слушаю, – её голос был хриплым после сна.
– Лана?
Сердце сделало бешеный скачок и замерло. Она узнала голос и сразу поняла причину звонка.
– Агата? – сдавленно спросила, хотя уже знала ответ. Её дядя не будет звонить ночью по пустякам.
– Умерла несколько часов назад, девочка, – глухо подтвердил он и Лана, словно наяву, увидела, как тот, зажав трубку плечом, снимает очки и нервно протирает стёкла платком.
Она была не готова к этой новости – лишь почувствовала, как в груди что-то сжалось, словно тисками. Стало трудно дышать. Несмотря на всё то, что было между ней и её бабкой в прошлом, и разлукой в долгие одиннадцать лет, чувство, накрывшее её с головой, было столь велико, что захотелось забыться.
Знать бы ещё, что ею движет – боль утраты или освобождение? Это была потеря того, что связывало её с прежней жизнью: со школой, вечными конфликтами и детскими страхами – её постоянными спутниками и по сей день. Словно дорогие сердцу друзья, которых она не в силах отпустить – всегда рядом, всегда начеку, готовые в любой момент напомнить о себе.
– Что случилось, дядя?
– Ей стало плохо, – осторожно начал он. – Я толком сам ничего не знаю… Доктор объяснил лишь, что она, должно быть, потеряла сознание…
Дальше он продолжать не стал. Её воображение довершило картину.
– Я приеду, завтра ближе к обеду, – пообещала Лана. – Раньше не смогу, надо закончить все дела.
– Да-да, конечно, – поспешно отозвался Ян, – я не тороплю тебя.
Постепенно приходило осознание того, что произошло. Её и без того неустойчивый мир, в который раз сделал стремительный кульбит и именно в тот момент, когда она считал, что всё более или менее наладилось и можно расслабиться.
Понимая, что уже вряд ли удастся заснуть, отправилась в душ. Не знала, сколько провела времени под прохладными струями воды, смывая с себя остатки сна. Не плакала – забыла, как это делать. Агата ещё в детстве вытравила из неё эту «дрянную» привычку.
«Не реви, Ланка. Противно смотреть, как ты ноешь. Ты ведь не какая-то дура безмозглая, которая сопли пускает по пустякам», – вспомнила её давние слова Лана, когда будучи совсем ещё ребёнком, прибегала к ней со слезами