Под сел на табурет.
– Вполне.
– Ты забрался по портьере? – не унималась Хомили. – Не следовало, наверное: это слишком тебя разволновало.
Под скорчил непонятную гримасу, глаза его, как на шарнирах, повернулись к Арриэтте. Хомили уставилась на мужа, открыв рот, затем обернулась к дочери и деловито сказала:
– Ну-ка иди к себе, Арриэтта: быстренько, быстренько, будь умницей, а я принесу тебе ужин.
– Ну-у, – протянула та, – разве нельзя посмотреть, что ещё добыл папочка?
– У него ничего больше нет. Только еда. Чашку с блюдцем ты уже видела.
Арриэтта пошла в столовую, чтобы убрать на место дневник, и замешкалась, прилаживая свечку на перевёрнутую кверху остриём кнопку, служившую им подсвечником.
– Что ты там возишься? – ворчливо промолвила Хомили. – Дай её сюда. Видишь, её надо ставить вот так. Быстренько иди к себе.
– Спокойной ночи, папочка, – сказала Арриэтта, целуя отца в плоскую бледную щёку.
– Осторожней там со светом, – по привычке предупредил Под, проводив дочь взглядом своих круглых глаз.
– Ну, Под, – сказала Хомили, когда за Арриеттой закрылась дверь и они остались одни, – в чём дело? Что случилось?
– Меня увидели, – без всякого выражения произнёс тот.
Хомили, словно слепая, протянула вперёд руку, нащупала край стола и, ухватившись за него, со стоном медленно опустилась на табурет.
– Ой, Под!
Повисла тишина. Под не сводил глаз с Хомили, а та уставилась на стол, потом подняла белое как мел лицо:
– Как это произошло?
Под заёрзал на месте.
– Не знаю, но меня увидели, и это очень плохо.
– Ни одного из нас, – медленно проговорила Хомили, – не видели после дядюшки Хендрири, да и его, говорят, за сорок пять лет видели первого. – Пальцы её судорожно сжались, словно в голову ей пришла какая-то ужасная мысль. – И всё равно, Под, я отсюда не уйду!
– Никто тебя и не просит, – буркнул тот.
– Уйти и жить, как Хендрири и Люпи, в барсучьей норе! На другом конце света… среди земляных червей!
– Всего в двух полях отсюда, за рощей, – возразил Под.
– Орехи – вот вся их еда! И ягоды. Я не удивлюсь, если они едят мышей…
– Ты и сама ела мышей, – напомнил жене Под.
– И всюду сквозняки, и сырость, и дети растут без присмотра, как дикари. Подумай об Арриэтте! – сказала Хомили. – Вспомни, как мы её воспитали. Единственный ребёнок. Она там погибнет. Для Хендрири это не так страшно.
– Почему? – удивился Под. – У него пятеро.
– Вот именно потому, – объяснила Хомили. – Когда у тебя пятеро детей, за их воспитанием не очень-то уследишь. Но главное сейчас не это… Кто тебя увидел?
– Мальчик.
– Что? – воскликнула Хомили.
– Мальчик. – Под изобразил руками в воздухе силуэт. – Ну… мальчик.
– Но в доме же нет… Какой мальчик?
– Не