Аскель чужим рассказам не верил, и отношение деревенских его, казалось, волновало не сильно: в поселении его и раньше не очень-то жаловали и шишкой не запускали только оттого, что боялись овнов. Кроме того, с практической точки зрения их жизнь изменилась скорее в лучшую сторону, чем наоборот: Осколка Тьмы можно было отправлять выполнять почти любую работу, и дел у брата с сестрой значительно убавилось. Тем не менее, сама Нэи косилась на обращенного уже с подозрением: его злое лицо в те моменты, когда он вглядывался в темноту ночного леса, намертво вросло в ее память. Кроме того, не просто же так боятся змееносцев? Должны же быть у всех этих суеверий хоть какие-то предпосылки? Да и вообще, что они знают об этих обращенных? Может, они даже еще хуже, чем Тени? Такие вопросы задавала себе Нэи и думала, думала, лежа вечером в постели, и задумчиво глядя в окно.
В один из таких вечеров её тихо позвали:
– Нэинри… Нэинри, ты спишь?
Она перевернулась на живот и посмотрела на говорившего через железные прутья кровати. В темноте комнаты два зеленых глаза светились подобно кошачьим. Слабый лунный свет, проникавший в комнату через маленькое оконце, вычертил темную фигуру. Нэи удивилась. В обычное время Осколок Тьмы спал в той самой заваленной хламом боковой комнатке, так что она не ожидала увидеть его здесь.
– Что ты хочешь? – вслед за удивлением пришел мимолетный испуг.
Если ему что-то нужно, почему он разбудил её, а не Селлу?
– Ты меня боишься, – с укором прошелестел змееносец.
– Вот еще! – Нэи постаралась возмутиться как можно тише, хотя сердце при этом колотилось как пойманная птица.
Совсем, совсем не обязательно ему знать, что ей и правда страшно.
– Мне нужно кое-что показать. Нужно выйти на крыльцо.
– Я не хочу никуда идти, – девушка вцепилась в спинку кровати, словно ее могли потащить куда-то силой.
– Это очень важно, – обращенный наклонился и заглянул ей в глаза.
Нэинри увидела, что у него есть зрачки, непохожие на человеческие,