Но в основном это история о девочке, которая хотела найти свою семью, и о мальчике, который потерял свое имя.
Как всё начиналось: часть первая
– Нэи, пойди принеси воды!
Отодвинув драную пеструю занавеску, она вышла в сени. Здесь царил прохладный полумрак, в углу лежали сваленные в кучу душистые веники каких-то трав, в другом – ютилась низенькая скамейка, на которой стояли ведра, два пустых и одно, наполненное водой до середины. Рядом была прислонена к стене как попало разнообразная утварь: две лопаты, маленькие грабли, деревянный ковшик, железный ковшик, кувшин, грязный, с надколотым краем и отбитой ручкой. Нэинри торопливо взяла пустые ведра – они весело звякнули и заскрипели, раскачиваясь на ржавых дужках – и выскользнула на улицу, притворив за собой дверь, чтобы не пускать в дом тепло и насекомых. Снаружи царила жара, редкая для последнего летнего подзвездья. Небо было безоблачное, голубое-голубое, затянутое тонким маревом, лес за старым покосившимся садовым забором купался в золотистых лучах света. Нэи обошла дом кругом и по узенькой дорожке, начинавшейся за оградой, под скрип ведер побрела к колодцу.
Их деревня была единственным водным поселением среди множества земляных, которые начинались чуть дальше, к западу, где почти заканчивались леса и начинались равнины и продуваемые всеми ветрами пустоши. Так вышло потому, что во время войн на юге множество водных деревень сгорело, их жители бежали на северо-запад и неподалеку от земляных деревень основывали водные поселения. Многие из них вымирали, но деревня, в которой жила Нэинри, была одной из немногих сохранившихся. В отличие от большинства водных поселений, в которых занимались рыбной ловлей и судостроением, она была деревней ремесленников. Просто потому, что ловить рыбу и строить корабли было негде – вокруг одни только леса и поля, а единственная близлежащая речушка такая мелкая, что ее можно без труда перейти вброд. Эта деревня была тихим, красивым, защищенным кольцом леса местом, Нэи бы здесь нравилось, если бы не Тени и если бы не ее брат, который был овен – наверное, будь его знак зодиака каким-нибудь другим, к ним обоим относились бы значительно лучше. Но судьба рассудила так. Впрочем, осуждали их немногие – большинство жалели или боялись, притом жалели в основном Нэи – она-то была рак – а вот боялись брата, Аскеля, хотя скажите, как можно в здравом уме бояться одиннадцатилетнего мальчишку?
Нэинри набрала два неполных ведра и побрела назад, в дом. Дом этот и сад принадлежали не то их с Аскелем родственнице, не то доброй подруге их родителей, не то вовсе просто какой-то чрезмерно хорошей женщине, оказавшейся весьма своевременно на их пути. Она была скорпионом, и ее звали Селла. Про прошлое Селлы ни Нэи, ни Аскелю не было ничего известно, но относилась она к ним не как к обузе и не как к своему кресту – скорее, как к племянникам, которые приехали к ней жить по предварительной договоренности, с ее добровольного на то согласия. Родители Нэи пропали пять лет назад, во время одной из юго-восточных стычек со Вторым миром. Ей самой и её второму брату, Лэунду, было тогда по девять лет, а Аскелю – всего-то шесть. Отец Нэи был лев, и потому никак не мог уклониться от долга военного, а вот мать была близнецы, но отчего-то все равно последовала за мужем. Так или иначе, они оба пропали. Возможно, дело было вовсе и не в стычке, а в том, что их дети имели знаки зодиака противоборствующих стихий – это теперь точно неизвестно.
Девушка утвердила на низкой скамейке ведра, все в капельках холодной влаги, и прошла в дом. Пестрая занавеска качнулась. Дом их был маленьким и старым, но добротным, с двумя комнатами, одна из которых была отдельной маленькой спальней, а вторая – одновременно спальней и кухней. Первую комнату использовали еще и как своего рода кладовку – так что помимо кровати там были свалены горы досок, всяческой утвари и старых, побитых молью ковриков и половиков. Во второй комнате у стен стояли две кровати и печь, а возле единственного окна был расположен обеденный стол. Алюминиевый умывальник и шкафчики, где хранились продукты, специи, посуда и разнообразная кухонная утварь, отгородили от остальной комнаты занавеской.
На кухне Селла энергично раскатывала тесто. Она была большой – широкой, но при этом и высокой, так что тучной ее было бы сложно назвать. Иссиня-черные волосы были заплетены в тугую тяжелую косу, толстую как корабельный канат, мощные загорелые руки, все в родинках и пигментных пятнах, по локоть покрывал слой муки. В детстве Нэи думала, что Селла – великанша или как минимум потомок горных троллей. От мощных движений женщины сотрясался стол. Пухлый ком теста на глазах становился широким тонким пластом. Рядом, возле стола, с любопытством заглядывая Селле через плечо, крутился Аскель.
– Я принесла, – мягко сказала Нэи. – Нужна еще какая-то помощь?
– Сейчас только мешаться будешь, – пророкотала Селла, налегая на скалку.
Толстый слой теста от одного ее движения превратился в тонкую, почти прозрачную лепешку.
– Улны будут, – восторженно сообщил Аскель, тряхнув золотистыми кудрями. – Я с вишней хочу!
Они с братом были совсем не похожи. Нэи была слишком высокой для девушки своего возраста, Аскель напротив – низковатый