– Это был мой племянник, – объяснил Джон, – он работал под видом перебежчика с запада, но после Новочеркасска ему пришлось уйти в подполье… – Аркадий Петрович помолчал:
– После Новочеркасска. Понятно было, что там все обречено на провал… – он взглянул на часы:
– По коням, ваша светлость. Насчет Гудини и его сестер мы постараемся что-нибудь выяснить, но на Лубянку ходов у нас нет. С Петровкой было бы легче, это милицейская вотчина… – резко затрещал звонок. Джон посчитал:
– Два раза, к Лопатиным. У меня при себе нет оружия, а сейчас может начаться пальба… – шестерки Аркадия Петровича взглянули на старика. Джон невозмутимо допил чай:
– Здесь, наверное, есть черный ход… – старик кивнул, – отправляйтесь туда, а я открою… – звонящий опять нажал на кнопку. Поправив обвисший деревенский пиджак, герцог спокойно пошел в переднюю. Щелкнув засовом, он взглянул на топтавшегося на площадке невысокого парня, в разбитых сапогах и затрепанном пальто. Юноша вскинул голубые, прозрачные глаза:
– Вырос, – Джон заставил себя устоять на ногах, – Господи, совсем большой мальчик. Сыночек мой, он не верил, что я погиб, он приехал за мной… – сын едва слышно прошептал:
– Папа… Папа, милый, ты жив… – Маленький Джон, как в детстве, нырнул в раскрытые отцовские руки. Запахло табаком и лесом, он уткнулся мокрым от слез лицом в твердое плечо:
– Папа, папочка, я поверить не могу… – юноша послушал ровный стук отцовского сердца:
– Поверь, – отец погладил, как маленького, по голове, – поверь, милый. Я здесь, я с тобой. Пойдем… – Джон перевел сына через порог квартиры, – ты мне все расскажешь.
Список орденов доктора Гольдберга занимал треть страницы убористой машинописи. К составленной архивистами справке подкололи вырезанный из газеты снимок седоватого мужчины с длинным носом, в простых очках:
– Ордена Британии, Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии… – Саша едва не сбился со счета, – американцы выписали ему генеральскую награду. Он и есть генерал, только партизанского движения…
Провинциальный доктор на фотографии никак, по мнению Саши, не тянул на знаменитого Монаха, главу бельгийского Сопротивления:
– Он почти пять лет воевал за линией фронта, устраивал диверсии, взрывал рельсы и военные корабли, убивал бонз из гестапо и спасал евреев… – Саша подумал, что, живи Гольдберг в СССР, он давно бы стал Героем:
– Но вместо звездочки мы отвесили ему смертный приговор… – в справке указывалось, что Гольдберг возглавлял бандитские вылазки в освобожденной Польше:
– В сорок пятом году, – Саша затянулся сигаретой, – а через десять лет герой-партизан