– Я помню, кузина, еще с Израиля. Вам тогда было тринадцать лет, а мы с Иосифом служили в армии… – в тринадцать она носила потрепанные шорты и серую майку с пятнами морской соли:
– Нас отпустили в увольнительную ради визита родни, – Шмуэль вдохнул горячий ветер израильского лета, – папа с мамой отвезли нас на пляж… – они жили в палатках и жарили рыбу на костре:
– Тупица шел в армию, Фрида и Моше были еще детьми. Ева болталась с Аароном, они выросли вместе, словно настоящие брат и сестра… – она коротко стригла темные волосы. Нежные уши торчали под выбритыми висками. Она отлично ныряла и плавала наперегонки с парнями:
– Ты волосы отрастила, – сказал Шмуэль, – тебе так тоже… – он оборвал себя:
– Вообще не положено ее разглядывать. Я священник, мне такое не к лицу…
Она скрутила темные волосы в тяжелый узел. Бесконечные ноги облегали узкие черные брюки. Даже в эспадрильях на плоской подошве Ева была ему вровень:
– Она говорила, что в ней сто восемьдесят два сантиметра. Она отлично играет в баскетбол, она и в Кирьят Анавим стучала мячом с мальчишками…
В вырезе ее белоснежной льняной рубашки переливался серебряный щит Давида:
– В Конго я хожу с пучком, – отозвалась Ева, – в госпитале и тем более в джунглях так удобнее. Но я хочу постричься, – добавила она, – журналы теперь не против коротких волос. Все равно, я снимаюсь только в отпуске, а в Америке, на выходных и в каникулы… – она оживилась:
– Смотри дальше. Это Моника… – на снимке Ева держала на руках маленькую чернокожую девчонку, больше похожую на куколку, – я ее вылечила от лейшманиоза… – за соседним столиком опять что-то недовольно пробурчали.
– Хорошо, что у нас появились антибиотики, – горячо сказала Ева, – а профессор Адлер, в Израиле, работает над возможностью вакцинации, путем передачи содержимого язв больного, посредством укола, здоровому человеку. Так сделал Дженнер с черной оспой… – она повернулась к брезгливо скривившейся ухоженной даме:
– Именно поэтому, синьора, вы, в отличие от бедняков в Африке, не рискуете заразиться оспой и умереть… – дама, покраснев, отвела глаза. Ева вернулась к журналу:
– Моника очень хорошенькая, – ласково сказал девушка, – я ей обещала, что она станет моделью, а она сказала, что хочет быть врачом, как я и Маргарита… – номер Life Шмуэль захватил из кельи, собираясь на встречу:
– Ты, что, каждого ребенка знаешь по имени? – восхищенно спросил он. Ева пожала стройными плечами:
– Маргарита тоже. Моя мама каждого больного называла по имени. Старые врачи в госпитале Святого Фомы мне много о ней рассказывали… – кузине оставался еще год в Университете Джона Хопкинса:
– Потом меня ждет Индия, – она потушила сигарету, – страна огромная, работы у врачей непочатый край. Мы не уничтожили черную оспу,