А зачем объявлять пост? Он и так есть. Петровский… Рыбу вкушать можно. Но у них ишь как строго! Только крабовые палочки…
Женщины здесь – страшненькие! Не то что «Маша»…
Ходят в каких-то гопнических штанах, вроде треников. Или советских кальсон. И в кедах. В корейских кедах! Ноги почти у всех кривые. Прямо сочувствие вызывают.
И почти все – лопоухие. Или так кажется? Прически у девушек – с выбритыми висками. Уши жутко торчат. Как у нетопырей.
Здесь не любят стариков и инвалидов. Называют их пенсами и уродами.
Здесь очень много охранников. Наверное, четверть взрослых мужчин.
Здесь говорят матом. Не ругаются, а говорят.
Матом кроют младенцы из прогулочных колясок. Матом глаголют старики, хотел бы я сказать «почтенные», но здесь нет почтенных стариков.
«Вегетативное состояние проявляется в том, что человек бодрствует, не проявляя признаков самосознания…
Если человек находится в постоянном вегетативном состоянии, вероятность восстановления очень низка, но не исключается».
Электричка старенькая. Такие еще во времена присоединения Крыма ходили. «Рекс» называется. И нарисована собачка. «Рекс» – это региональный экспресс. Хотя останавливается у каждой платформы.
Еду к Дариге, на 81-й километр, смотреть капсулу.
Возле «Маленковской» мелькнули изрядно поредевшие кущи Сокольников. Путяевский пруд. Огромные корпуса громоздятся возле некогда пустоватого «Северянина».
«Тарасовка» похожая на Харбин. Непонятно, когда закончится Москва и начнется Замкадье.
В вагоне чисто. Никто не попрошайничает, на гитаре не играет, как раньше; всякую ерунду не продает. Вообще никто ничего не продает.
За окном – много храмов Божиих. И восстановленных, и вновь построенных. Некоторые, взирая на храмы, осеняют себя крестным знамением.
Показалось, что по вагону прошла «Маша» из чебуречной. Поезд качнулся, и «Маша» чуть не задела меня рукой.
Но была ли это она? Или просто, девушка, похожая на нее. Или следствие «водки на пиво»…
На остановке «Ашукинская» небольшой инцидент. Кого-то ловили. Испуганный человек с сумкой пробежал по вагонам. Его догнали полиционеры. Скрутили, куда-то повели вдоль путей.
– Редиску продавал, – объяснила худенькая женщина со смиренно поджатыми губами. – Нажиться хотел.
Прошли школьники и школьницы с зайками-мишками на рюкзачках. Все в красивой, темно-синей форме. Посмотрели взрослыми, неприятными глазами. Как ножом полоснули.
Раньше тоже была форма… У мальчиков нечто похожее на гимнастерку, но из серого плотного сукна. Золотые пуговицы. Ну, желтые, конечно, не золотые. Надень такую без ремня – жалкий вид. Поэтому боялись, чтобы одноклассники не отняли ремень. Без ремня как опущенный. А с ремнем – орел. Бляха на ремне здоровенная. Ударишь – больно. Ее тоже, как и пуговицы, полагалось чистить