– На мой взгляд, благородный человек должен, прежде всего, оставаться верным себе, своим принципам и собственному достоинству. Не унижать себя и не уподобляться тем, кто предал его. – Девушка отчаянно верила в то, что говорит, поэтому спокойно смотрела магу в глаза.
– Одним словом, он должен уметь прощать? – Уточнил он.
– И это тоже.
– А как вы думаете, есть предел прощению? Что можно прощать, а что нельзя? Можно ли простить удар в спину? Можно простить алчную подлость?
– Есть ли предел? Я не знаю, мистер Мортимер. Мне кажется этот самый предел у каждого из нас свой. – Беверли уже не понимала, куда завел их этот разговор. – Каждый из нас, словно чаша, которую можно переполнить. Но и в этом случае, необходимо оставаться человеком.
– Хорошо сказано, мисс Беверли. – Впервые вмешалась Самида и только сейчас девушка обратила внимание, каким задумчиво печальным стало ее лицо. Женщина слышала каждое слово, но мыслями была где-то далеко.
– Мы с Самидой не понаслышке знаем о предательстве и прощении, верно? – Маг положил руку на плечо женщины и мягко сжал его.
– Прошу прощения. – Самида поднялась из-за стола и медленно вышла из комнаты.
– Мы чем-то обидели ее? – Испугалась Беверли, поднимаясь следом.
– Нет, мисс. – Ответил маг, приглашая ее снова опуститься в кресло. – Наш разговор просто всколыхнул воспоминания и немного растревожил былые раны.
– Воспоминания о предательстве? – Осторожно поинтересовалась девушка.
– И, да и нет. У Самиды был сын, которого предали. Он давно умер, но боль матери не проходит никогда. – Мистер Мортимер посмотрел в коридор, через который вышла женщина. – Это моя вина. Я немного перестарался, пытаясь понять вас.
Беверли стояла посреди сверкающего зала, в доме портового собрания, куда ее семью пригласили на бал, и наблюдала за тем, как отец рассыпается в благодарностях мистеру Левенсви. Девушка вспомнила о разговоре с мистером Мортимером, увидев эту сцену. Эти двое мужчин определили ее судьбу давным– давно и даже мнения ее не спросили.
Беверли осмотрела помещение и не могла не восхититься его изысканной красотой. На стенах висели великолепные картины, обрамленные позолоченными резными рамами. Окна были украшены резными карнизами, с которых ниспадали нежнейшие шторы из тафты, украшенные ламбрекенами. В Салсоре давным давно в моду вошли тяжелые ткани и разнообразные кисти ручной работы, но здесь время словно остановилось. Девушка подняла голову и изумилась блеску хрустальных люстр, ярко освещавших зал. Дамы и господа нарядились в свои лучшие наряды, которые одевали лишь раз или же заказывали специально к этому случаю. Беверли немного загрустила, вспоминая, как любила она балы в Салсоре.
Огромный зал