На утверждение иг. Илариона (Алфеева) о богооткровенности догматов, по причине основания их на Св. Писании, возникает неизбежное возражение, во-первых, все ереси основывались, и до сих пор основываются, на Св. Писании (Откровении Божием), однако они не считаются богооткровенными. А во-вторых, если бы Бог открыл св. отцам истину о Христе Иисусе и о Божественном триединстве так, как открыл нам, то не появилось бы богословие с тремя Богами. Догматы появились не как Откровение свыше кому-либо из спорящих на Вселенских Соборах, но как плод человеческих рассуждений и споров. Ни один из св. отцов, причастный к богословию разделившему единого Бога на три самодостаточные Личности, не свидетельствовал, что он этому научен Самим Богом. Ни о рождении Бога Богом, ни о том, что Иисус рождён дважды14, никому не было никаких Откровений, да и не могло быть. И в принципе, в богословии не может служить критерием истины мнение большинства, из числа спорящих оппонентов. В богословии вообще неуместны споры, богословию прилично молчание или свидетельства. Критерием истинности того или иного утверждения, изъясняющего смысл Св. Писания, может и должна служить лишь Сама Истина, не оставляющая места противоречиям, недоумениям и сомнениям.
Нецелостность, но некая раздвоенность сознания самих христианских богословов связана именно с «антиномичностью» догмата о Троице. «В своё время свят. Афанасий Великий, – пишет инок Всеволод (Филипьев) в учебнике по Патрологии „Путь святых отцов“, – считал трудным доказательство существования Трёх Лиц при одной сущности. Свят Василий Великий, наоборот, считал трудным доказательство единства Трёх Лиц Святой Троицы».15 И это не удивительно, ведь «Св. Василий Великий, – говорит другой патролог – Н. И. Сагарда, – раскрывает учение о том, что Каждое из трёх Лиц представляет Собой абсолютное единство, целое само по себе, и потому не может слагаться в одну сумму с Другим».16 Поэтому-то современники и обвиняли св. Василия, как и прочих Каппадокийцев, в троебожии, а св. Афанасия в савелианстве.17
До сих пор библейское Откровение Божие об образе и подобии Творца в человеческой природе (Быт.1:26—27, 5:1, 9:6; Сир.17:3; Иак.3:9), не имеет чётких определений в богословском мышлении. Поэтому, совершенно очевидно, что эту истину нельзя признать в полной мере осознанной. Такое убеждение формируется на основе анализа множества высказываний, посвящённых этой теме. Они, как будто, дополняют друг друга, однако же, не имеют полного согласия и, главное, ни одно из них не обнаруживает знания истины. Образ и подобие в человеке мыслятся так, как кому кажется наиболее благопристойным, и чем-то сходным