«Ага, – говорит, – поубивает. А суп пропадёт – жалко!»
Зоя Георгиевна
Бомбёжка была. И вдруг из окошка Балтийского вокзала летят 3 ракеты – в направление нашего училища. Три – промежуток – опять три ракеты.
Нам сказали: при первой же ракете надо бежать. А я не знаю, как пост оставить. Мучилась-мучилась – побежала.
Прибежала в убежище, чтобы найти управдома. А там куча людей. «Где бомбили? Что горит?» – спрашивают со всех сторон. А я иду и думаю: «Они здесь все, а я там – одна».
Нашла управдома, говорю: «Там ракеты пускают».
Она позвонила. Обнаружили автоматическую ракетницу. Ракетчика, правда, не было. Мне ещё тогда «рукопожали».
В другой раз видела, как горел Варшавский вокзал. Мне с крыши всё было видно – и огонь, и как тушили.
Часть 4. Будни Блокады. Голод
Эдуард Николаевич
Как-то мама встречает соседа с третьего этажа.
«Что-то, – говорит, – вашу Нельку не видно».
Собака у них была – Нелька.
«О, Нелька такая вкусная была!»
Ирина Александровна
Когда мы только приехали в Ленинград, с нами жил дядя с женой и детьми. Он все время чем-то промышлял, чтобы прокормить семью. Убивал кошек, ворон – обдирал, чтобы не было видно, что за животное, и приносил домой.
«Вот, – говорил своей жене, – я кролика купил. Делай котлеты. Или что ты там можешь приготовить». И доставал кошку.
Но потом дядя умер. Просто облокотился на мамину спину – и умер.
Эдуард Николаевич
Мама сказала, что ходить по городу без ножа нельзя. Бывали разные ситуации. Тогда хлеб ещё возили на лошадях. Вдруг – обстрел. Все разбежались. А лошадь убило снарядом. И мама принесла тогда кусок мяса. Конину. Сделала из него котлеты. Какие котлеты были! Объедение!
Зоя Георгиевна
Август 1941 года был ещё терпимым. Еды ещё было достаточно. Сентябрь – уже хуже. В сентябре сгорели Бадаевские склады. Замкнулось кольцо Блокады. Голод тогда не сильно ощущался. Но мы с младшей сестрой уже «промышляли». Услышали, что на Измайловском проспекте ресторан обслуживает военных, а после 19 отдаёт всё, что оставалось, людям.
Мы заняли очередь в 6 утра. Периодически проводили переклички. В конце концов мы попали, наверно, в двадцатку тех, кто попал в ресторан.
Официанты разносят суп. Мы попросили добавки. А сами потихоньку слили в кастрюльку. Затем принесли второе. Мы тоже взяли по две порции – и тоже в кастрюльку. И компот – в баночку. Вот, мы всё собрали и отнесли домой.
Этой еды нам хватало на 2 дня. А потом снова пошли. Заняли очередь. Где-то за час до открытия Таня захотела пойти домой. Подходит время. А Татьяны моей нет. Я нервничаю: почему она так долго не приходит? Мне уже пишут номер на ладони. Я про Таню говорю. А мужчина отвечает: «Ничего не знаю. Нет – значит, нет».
Потом идёт моя Татьяна – пасмурная. Я на неё