– А что у нас больная так трясется? От страха?
– От холода, – с каким-то презрением говорит Ира. И я ей за это благодарна. Мне не страшно вовсе, хотя, может, это и ненормально. Я не больная. Мне немного голо и очень холодно. И это все.
– А вы, доктор, разденьтесь, – неожиданно предлагаю я и подмигиваю Ире.
– Если не боитесь, – смеется Ира.
Боковой доктор не ответил – он исчез. Раз – и испарился.
Из-под плеча выплыло Зеленое Облако – анестезиолог. Просит сесть и прогнуть поясницу – это такое у него желание с утра. Исполнять? Какое там – поясница ледяная, точнее, поясница улетела, теперь ее не поймать. Облако говорит: «Не опускать плечи. Прижать подбородок к шее. Сидеть прямо. Прогнуть улетевшую поясницу». Я, как червячок, пытаюсь что-то изобразить и еще стесняюсь, ловя улетающее желтое море. Зеленое Облако неожиданно вышел, я расслабляюсь и смотрю в окно – там дымная осенняя Москва, район Соколиной горы, большие серые дома, ожидающие зимы деревья, голые ветки, по которым прыгает моя улетевшая поясница.
– Так, – Облако вернулось, – повторяет свои задания и к ним прибавляет «наклониться вперед». Я пытаюсь сделать: кручу головой в разные стороны, потом поддаюсь холоду. Просто ужасно, я вижу, как синеют торчащие из моря ноги. А поясница чирикает за окном.
– Прогни поясницу.
Глядя, на заоконную поясницу, я что-то прогибаю, раз просят, но что – точно сказать не возможно.
– Это все? Ты чего? Прогибай поясницу!
– Я не могу, очень холодно. Ничего не чувствую, можно меня еще накрыть простыней?
– Не, это нельзя, не положено.
– А вернуть поясницу с веток?
– Ну, я не волшебник.
– Облако.
– Что?
– Зеленое.
Ира кивает: "Похож".
Облако молчит, прогибает вместо меня поясницу (а окно закрыто), про голову и все остальное я уже не помню, ничего не делаю, смотрю в окно и не понимаю: холодные у него руки или нет? Как такое может быть? Меня что-то клюет в спину.
– Ну что, больно?
– Нет.
– Ну вот, видишь, я же обещал. Ложись. Сейчас почувствуешь тепло, мурашки, пощипывание.
– Тепло. Ура!
– О!
– А мурашек нет. А где же мурашки?
– Ну, нету, – говорит он весело.
Мне обидно. Это ведь мои мурашки – а нету: ни мурашек, ни исполнения желаний. Обман.
И, наконец, вторая половина бывшей меня исчезает, очень тепло и не трясет внизу, а сверху желтое море волнуется на все три счета. На левую руку надевают манжету, которая будет все время измерять давление, и просят ее не бояться, потому что манжета сама по себе сжимает руку. Волшебство.
– А это что у тебя? – Ира показывает на синяки под грудью, – кардиограмму так сняли?
– Да. Сегодня утром.
– Ничего себе!
Ставит новую капельницу. Вспоминая свою первую кошку, которой делали наркоз перед стерилизацией, я из любопытства, шевелю пальцами ног. Они поддаются, еще секунду, еще-еще – у кошки вздрагивали уши, когда я к ним прикасалась.
Потом появляется Боковой доктор и поднимает простыню. Я ничего не чувствую, смотрю