– Заходи, заходи, добрый молодец! Что ж ты, дела пытаешь, аль от дела лытаешь?
– Да вот, суженую свою, Марью-царевну, разыскиваю… Говорят, сгубила ее мачеха, так хоть могилу ее увидеть…
– Вон оно как… – помрачнела старуха. Потом придвинулась к королевичу и так долго и пристально смотрела ему в глаза, что по спине его побежали мурашки, и грозно спросила:
– Любишь ее?
– Люблю, бабушка!
– Тогда ступай по тропинке. Дойдешь до дороги, пойдешь по ней налево. Там сам увидишь все, а сердце тебе подскажет, что делать. Ступай!
Не прошло и часа, как королевич выехал на дорогу, идущую через лес. Как было сказано, Елисей повернул налево. Вскоре он с удивлением заметил указатель с кривой надписью «Гроб Хрустальный» и стрелкой. По крайней мере, ехал королевич правильно.
«Гроб Хрустальный» оказался низкопробным трактиром. В темном зале с низкими, закопченными потолками воняло сивухой, тухлятиной, из которой варили похлебку, и блевотиной. Какая-то женщина, шаркая ногами, ходила между столов и, низко опустив голову, подавала еду и выпивку, а мужчины, сидящие за столами, грубо орали ей: «Пошевеливайся!» Королевич Елисей сел за свободный стол и женщина повернулась к нему…
Елисей похолодел. Это была она, его ненаглядная, Марьюшка, Машенька, но в глазах ее застыло столько боли и страха, что они казались мертвыми.
– Ты… Не может быть… – прошептала она и рухнула без чувств.
Королевич подхватил девушку на руки, посадил ее на коня, вспрыгнул в седло, но тут какой-то быдловатый парень схватил коня под уздцы.
– Кууда? – широко, но фальшиво улыбаясь, спросил парень – Хочешь побаловаться? Гони золотой и валяй наверх, там комната есть…
– Пшел вон, смерд – сказал Елисей, едва сдерживая рвущийся наружу гнев, но парень, не отпуская поводьев, засвистел в два пальца. Елисей с каким-то звериным удовольствием пнул кованым сапогом в рябое лицо и удовлетворенно услышал хруст и хлюпанье ломающегося носа. Свист оборвался, но из трактира выскочили братья и просто любопытные, поглядеть на забаву. Королевич достал из ножен меч и все претензии к нему, по-видимому, отпали – по крайней мере, приблизиться никто не рискнул…
Елисей гнал коня. Марья-царевна пришла в себя, но только подвывала тихонько, да с таким отчаянием, что на глаза королевичу наворачивались слезы. Он примчался к избушке Бабы Яги, бросился ей в ноги:
– Помоги, бабушка! Посмотри, что с ней сделали! Может, зелье у тебя какое есть?
– Баньку я истопила, чуяла, что сюда ты ее принесешь – кивнула старуха. – Попарю ее сейчас, а дальше ты сам. Если любишь – получится…
…Королевич Елисей и Марья-царевна лежали, обнявшись, в душистом сене.