Алина закрыла воду, вытерла руки о спортивные штаны, а затем вдруг Артур встал с табурета и обнял ее. Так крепко, что у девушки перехватило дыхание.
– О господи, – рассмеялась она, – ты чего?
– Я соскучился.
– Ты пьян.
– От тебя домом пахнет.
– Ну естественно, – девушка запрокинула голову, – я ведь живу там.
– Тут вечно чем-то воняет. Несет то из кухни, то из душевых, – пожаловался Артур и отстранился. – От меня, наверное, тоже уже воняет.
– Разве что алкоголем. Пойдем. Мне завтра рано вставать.
Когда Селиверстовы зашли в комнату, Даня лежал на кровати с открытыми глазами, а Костя расхаживал перед окном с оголенным торсом. Он обернулся и криво улыбнулся:
– Я ведь тебя не смущаю?
– Меня? – не поняла Алина, а потом прикрыла рукой рот и воскликнула: – О боже! У тебя тоже есть соски́?
Ромал споткнулся на ровном месте и почувствовал, как кровь прилила к щекам. Он в растерянности пробормотал:
– Теперь я и сам смутился.
А девушка рассмеялась. Она взглянула на Даню, точнее, на его голубые глаза, потому что из-под одеяла торчали лишь они, и взмахнула рукой:
– Алина.
– Даниил Сергеевич, – официально представился Волков, – вы сестра Артура?
– Да. Я та самая несчастная. Где аптечка?
Артур поставил на стол небольшую пластмассовую коробочку, включил старую лампу, а потом поплелся к входной двери, чтобы выключить свет. Алина покосилась на него, а он заявил, что не собирается переодеваться перед ней в такой светлой комнате. Костя вышел, Даня отвернулся к стене и чуть ли не с головой накрылся одеялом, а Артур переоделся и в растерянности уставился на зеленую вату.
– Это будет больно, – констатировал он.
– Потерпишь.
– Я сегодня столько уже натерпелся, что…
Алина приложила ватку к порезу на ладони, и Селиверстов взвыл не своим голосом.
– Черт, вот же дерьмо, мне руку из-за тебя ампутируют!
– Не верещи, как девчонка. Разбудишь всю общагу.
– Посмотрел бы я на тебя, чтобы узнать «как верещат девчонки».
Несмотря на капризы Артура, девушка все же перебинтовала ему руку и, вздохнув, посмотрела на сильно поцарапанную щеку. Наверное, нужно было ее обработать и заклеить пластырем. Алина прикоснулась кончиком ватной палочки к ране, и по комнате разнесся недовольный вопль:
– Боже, хватит! – Арт отпрянул и уставился на сестру огромными, грустными и мутными глазами. – Жжет дико, я не хочу больше ничего обрабатывать.
– Мало ли чего ты не хочешь.
– Да отстань.
– Не отстану. – Алина коснулась палочкой ссадины, но Арт дернулся, и вместо точки девушка прочертила на его щеке небольшую кривую линию. – Ну что ты делаешь?
– Я