Чем у Ромео: им разрешено
Соприкасаться с белоснежным чудом
Джульеттиной руки и воровать
Благословенье губ ее стыдливых,
Но не Ромео. Этому нельзя.
Он в высылке, а мухи полноправны!
И ты сказал, что высылка – не смерть?
Итак, Ромео заранее готов ревновать, хотя он еще не знает, что существует настоящий объект ревности в трагедии: граф Парис очень быстро становится женихом уже замужней Джульетты и буквально через день должен стать ее мужем. Несостоявшийся, мнимый треугольник большинства других шекспировских пьес с ключевой фабулой ревности121 в пьесе Ромео и Джульетта реально существует и не просто существует, а поднимает нож трагической гильотины. И эта третья вершина треугольника, этот третий лишний не случайно носит имя Парис, которое сразу напоминает читателю о яблоке раздора. Весь трагический раздор идет от Париса, из-за его настойчивости в утверждении ближайшей даты бракосочетания Джульетта вынуждена живой лечь в гроб, и из-за известия о погребении и свадьбе своей жены спешно прибывает в город, нарушая запрет, Ромео. Дело не в трагической случайности, дело в причине этой случайности, в действиях Париса.
Интересно, что ни в новелле Луиджи да Порто «История двух благородных влюбленных», впервые изданной в Венеции в 1531 г.122, ни в новелле Герардо Больдери «Несчастная любовь Джулии и Ромео» (1553) – этих двух первых источниках фабулы шекспировского сюжета – нет Париса (или жениха с другим именем) как действующего лица, хотя идея выдать замуж Джульетту за знатного человека в новелле есть. Герой с говорящим именем Парис ди Лодроне (последнее имя означает «вор») обнаруживается только в новелле Банделло (Matteo Bandello, Giulietta e Romeo, 1532?, 1554). Там граф видит Джульетту в церкви и изъявляет намерение жениться на ней. Но этот герой лишь ненадолго появляется в повествовании за кадром всей истории и сам ничего не говорит. Нет даже аналога шекспировскому Парису в списке действующих лиц и в трагедии венецианца Луджи Грото «Адриана» (1578), хотя можно предполагать, что Шекспир читал эту трагедию: «Вопрос знакомства Шекспира с трагедией Грото остается спорным, однако в “Ромео и Джульетте” имеются, по крайней мере, три места (II, 2; III, 5; IV, 1), сходство которых с соответствующими местами “Адрианы” (II, 1: II, 3; III, 3) трудно объяснить случайностью»123. Существенно, что даже в том параллельном (похожем) месте, где у У. Шекспира появляется Парис (IV, 1), у Л. Грото (III, 3) такого персонажа нет. Очевидно, что Шекспир сюжетно явно усиливает значение латентного ревностного треугольника в Ромео и Джульетте.
В самом конце трагедии Ромео убивает своего соперника по любви к Джульетте, хотя сам Ромео поначалу даже не знает, кого он убивает. И лишь убив, понимает, что это
Родня Меркуцио, бедный граф Парис!
О чем, когда мы ехали верхами,
Дорогой говорил мой человек?
Не о предполагаемом ли браке
Джульетты и Париса?
Однако факт остается фактом: Ромео убивает соперника. И лишь затем лишает жизни себя, предопределяя тем самым гибель Джульетты. И возможно не случайно за этой трагедией поначалу в Первом фолио шла трагедия Троил и Крессида: