После того, как родной сын Герасим выпроводил отца из дому, тот окончательно поселился в землянке, в которой провёл тридцать лет, питаясь подаяниями односельчан. Смерть застала его на восемьдесят четвёртом году жизни в своей землянке, – подвела итог своего рассказа матушка и повела всех коридором, выкопанным старцем Никитой, к выходу из подземелья.
Выйдя на свет, она взглянула на небо и сказала:
– Я прощаюсь с вами, утро вечера мудренее, завтра обещает быть светлым. Оставьте всё, как было, меня не ждите, спокойной ночи.
Солнце уже зашло за горизонт, стало смеркаться. Все молча потянулись наверх, к своему ночлегу.
Иван долго не мог уснуть, представляя себе все встречи этого дня. Какое-то внутреннее противоречие раздирало его сознание. Красота мыслей монаха Власия и монашки Анастасии проникли в самое сердце, там было всё чисто и бескорыстно. Их чувства были с теми подвижниками, которые давно ушли из жизни, им откликался их зов.
И всё же, было такое ощущение, что они стеснялись людей, им было неуютно с ними, что в церкви и пещере они чувствовали себя намного свободнее.
Мысли Ивана постепенно сменились сладкими сновидениями, с которыми он и вступил в новый день.
Встав раньше всех, он вышел из келий и отправился к собору, стоявшему над молельней подземного монастыря. Впереди открывалась деревня, за которой извилистой лентой вдаль уходила река.
Раннее утро навевало ему мысли о дороге, начало которой теперь исходило от этой маленькой деревни Холки, в которой жила матушка Анастасия.
Пристально вглядываясь в заречные земли, он вновь увидел орлана, взметнувшегося в небо. Там над зубчатой линией леса возвышалась старая лиственница с обломанной кроной, откуда вылетела птица. Макушку дерева увенчивало громадное гнездо. Казалось, любая буря, самый свирепый ураган бессильны были сокрушить и сбросить вниз это массивное сооружение. Далеко видимое, гнездо на фоне белёсого неба служило прекрасным ориентиром.
Были видны и несколько других гнёзд, построенных птицами рядом на соседних деревьях. Внимательно всмотревшись в очертания деревьев, на одном из них он увидел ещё одного неподвижно сидящего с царственной осанкой орлана. Его фигура отчётливо выделялась на корявой ветви дерева. Ни малейшим движением, ни криком не нарушил он торжественной тишины.
– Должно быть всю ночь, как вырезанное из дерева изваяние, просидел он на своём троне, – сказал сам себе Иван.
И вдруг эта огромная птица, а вслед за ней и другая единым взмахом рванулись и поднялись в воздух.
– Неужели у белохвостов есть своя семейная территория? – подумал Иван.
Но только он об этом подумал, как увидел захватывающее зрелище. Две огромные птицы, сцепив вытянутые навстречу друг другу лапы, с большой высоты