Этот документ был немедленно переслан Сульту, и тот распорядился опубликовать его в «Мониторе» от 26 февраля.
Узнав о том, что герцогиня Беррийская, этот «чистый ангел дела реставрации Бурбонов», эта «вандейская Мария Стюарт», ожидает в тюрьме рождения ребенка, легитимисты были поражены. Большинство из них заявили, что все это грязная клевета, состряпанная правительством и пущенная для того, чтобы дискредитировать «регентшу».
Сторонники Орлеанского дома просто поинтересовались, кто же отец будущего ребенка.
Был ли им Гибур? А может быть, Розамбо, этот близкий друг по ссылке и по вандейской эпопее? А почему бы не Дейц, как предполагал Бюжо? Назывались самые невероятные имена…
И вот 10 мая герцогиня родила девочку, которой дали имя Анна-Мария-Розалия. Тут мы предоставим слово доктору Дене:
«Недавно я принял роды у госпожи герцогини Беррийской, законной супруги графа Эктора Луккези-Палли, князя Кампо-Франко, камергера короля обеих Сицилий, проживающего в Палермо».
Когда было обнародовано имя отца, все французы – сторонники Орлеанского дома – стали насмехаться:
– Ну и муженька нашла себе герцогиня! Более позорного фарса и придумать было нельзя! Когда же это они успели пожениться? Каким образом этот итальянец сумел свидеться с Марией-Каролиной в августе 1832 года? Ведь в это время она скрывалась в мансарде в Нанте!
Легитимисты, припертые к стене фактами, все же отбивались:
– Ну и что из того, что она родила? Ведь муж ее – человек известный и из превосходной семьи. Кампо-Франко – потомки одного из двенадцати нормандских баронов, завоевавших с Танкредом Сицилию по возвращении из Святой земли. Герцогиня тайно вышла замуж за графа Эктора в 1831 году, а в Нант он приезжал к ней инкогнито из Голландии.
Но все это было явно шито белыми нитками, а посему смехотворно.
На деле же никто ничего доподлинно не знал. И вся Франция ломала себе голову над одним-единственным вопросом: кто же все-таки настоящий отец крошки Анны-Марии-Розалии?..
Для легитимистов отцом был, разумеется, только Луккези-Палли. Однако их немного смущала версия Марии-Каролины. Они опасались того, что орлеанская партия от жителей Гааги узнает о том, что в августе 1832 года граф ни на один день не покидал Голландии…
И тогда они предоставили другое объяснение встречи «супругов»:
– Принцесса еще не оправилась от родов, когда давала свои показания, – заявили они. – И поэтому она так запутанно все объясняла, и мы все подумали, что ее муж виделся с ней в Нанте. На самом же деле все было не так. Это она, переодевшись в вандейскую крестьянку, ездила в августе в Голландию. Естественно, поездка эта происходила втайне, и никто в Гааге про это не знал. Она, впрочем, виделась с графом Луккези очень мало, поскольку вскоре тайно вернулась в свою мансарду.
Скажем