Дед, приемный отец моего папы, – родной папа моего отца погиб на фронте в сорок третьем году под Изюмом, – приучил меня держать ложку в правой руке. Он не стучал по моей лобастой голове костяшками пальцев, не обзывал, не читал нотаций и не повышал голос. Он просто объяснил, что ждет меня в ближайшем будущем, если я буду продолжать держать ложку в левой руке.
– Вот придешь в гости, сядешь за стол, возьмешь ложку, чтобы поесть, и будешь толкать локтем соседа. Хочешь, чтобы все обращали на тебя внимание и смеялись?
Больше всего на свете я боялся тогда, да и сейчас тоже, стать посмешищем в глазах других, вот почему мгновенно приучился держать ложку в правой руке. А ручку, придя в школу, благодаря урокам упомянутой воспитательницы, я держал с самого начала в правой руке, хотя почерк был не очень хороший, может быть по этой причине.
В общем, первый звоночек прозвенел в четвертом классе, когда к нам пришел новенький, его звали Юрка Знашев. До его прихода я был выше всех одноклассников, лишь некоторые девочки, – Лиля Бедренко и Света Ребрихина, – были немного выше меня.
С появлением Знашева я перестал быть выше всех мальчиков. Он был почти на полголовы выше, наверное, поэтому сразу же повел себя довольно нахально. Конфликт витал в воздухе.
У меня в классе были искренние, как мне тогда казалось, друзья – Славка Самолов, Сергей Жуйга, Альмурат Битегенов, однако были и тайные недруги, например, Бахыт Шилтобаров. Недруги в открытый конфликт не вступали, однако было очевидно, что втайне они очень хотели, чтобы кто-нибудь унизил меня.
Свои нереализованные амбиции они срывали на Юрке Бяшине, который славился мелкими, однако совершенно безобидными пакостями, и совершенно ничего не понимал ни по одному школьному предмету. У него были выразительные большие глаза-сливы, а сам он был толст и рыхл, как кусок сырого теста, неуклюж, и все делал невпопад. В отличие от некоторых, кто явно издевался над ним, я лишь выговаривал ему, когда он, в самом деле, доставал своим разгильдяйством.
Меня впечатлило, когда Лена Котова вступилась за него, и даже на перемене сделала за него домашнее задание, чтобы плюс ко всему он не получил нагоняй от нашей учительницы. Как я случайно узнал во втором классе от Лили Бедренко, с которой тогда сидел за одной партой, Алевтина Григорьевна приходилась Котовой родной бабушкой и фамилия у нее тоже была Котова. После того, как Лена заступилась за Бяшина, я тоже стал защищать его от нападок пацанов, чем, кажется, пробудил к себе ее интерес, который, однако, следуя своей тактике, якобы не заметил.
Альмурат поражал своей интеллигентностью, был худ и слаб физически, и помню, что во втором классе произошло какое-то недоразумение, он попал под мою горячую руку, но пытался сопротивляться, и я помял его хорошо. Никогда не забуду его крупных горьких слез! Мне стало его очень жалко.