– Вал, это ты?
В этот день моя жизнь перевернулась вверх дном. Я, честно говоря, не знал, что им ответить. Язык без преувеличения присох к небу.
Передо мной непринужденно стояли взрослые парни, к которым я никогда не подошел бы на улице, как к сверстникам, полагая, что они старше меня, как минимум, на пять лет.
– Ты чего такой бледный? А чего такой маленький?
Я с трудом выдавил из себя:
– А вы чего такие огромные?
Они заржали как молодые жеребцы.
– Да нормальные мы! Ладно, пошли.
Настроение у них заметно улучшилось, а мне играть расхотелось. Я был, в самом деле, убит, раздавлен, уничтожен. Такого сюрприза я никак не ожидал! В Москве лишь два мальчика в классе были длиннее меня, остальные имели сходную комплекцию или были меньше. Я не мог понять, почему мои сверстники из моего города так разительно выросли за каких-то два года. В тот день я, кажется, в самом деле, готов был пожалеть о том, что возвратился в свой класс, лишь мысли о Лене по-прежнему придавали мне мужества. Я должен ее видеть каждый день, поэтому я должен учиться именно в этой школе и именно в этом классе! Я люблю ее, теперь я был в этом убежден, и не верил, что судьба в ответ на мое горячее искреннее чувство ответит гадостью.
В Москве я неплохо научился играть футбол, даже участвовал в чемпионатах района, однако мои повзрослевшие сверстники брали не ловкостью и финтами, а физической силой. Пару раз они хорошо меня уронили, как видно, чтобы убедиться, что тот их Вал, которого они уважали и даже опасались, теперь стал совершенно никаким – бледный головастый мальчик, задержавшийся по неизвестным причинам в доподростковом периоде.
Гол, который мне удалось все-таки забить, несмотря на синяки и ссадины, не изменил их пренебрежительного и одновременно озадаченного отношения ко мне. Своей внешностью, голосом и интеллигентной манерой разговора я удивил их не меньше, чем они меня. Матерные слова я не употреблял, и их это крепко смешило.
– В самом деле, ребенок какой-то!
После футбола Знашев с солидным видом, словно прожил большую жизнь, достал сигаретную пачку и предложил всем закурить, я отказался, в пятом классе пробовал, однако мне не понравилось. Другие тоже отказались, а Самолов и Знашев деловито вставили сигареты в рот и задымили, совсем, как взрослые, однако в отличие от Знашева Самолов хитрил и не затягивался, как видно, берег здоровье и всего лишь делал вид, что курит за компанию, чтобы «не выглядеть дитем».
Знашев повел взрослые, по его мнению, разговоры, мол, какие сигареты и какой портвейн лучше, потом перевел тему на местное население и стал ругать его за тупость.
– Кругом все поры заполонили, ничего не соображают, только, выпятив губу,