– Боже мой! Он слушается меня! Понимает! Он мой!
В душе его пели трубы. Нет, пожалуй, не трубы, а настоящий орган. Богатство жизни водопадом хлынуло через эту волшебную воронку…
– Интернет подключен безлимитно, можно входить. Собственно, вот значок с лисьим хвостиком.. И все. Что непонятно – позвоните. Я вам перешлю… Да нет я на декстопе оставлю иконки, как входить на литературный ресурс, как на поиск. Привыкнете.
Стоящая перед плитой Паисия уронила половник на пол. «Наущению» не было конца. Может, пора купить еще один коврик для мыши?
Хранитель экрана
Однажды Зимин, не любящий дикую природу, попал на загородную вылазку. Компания была слишком большая, и он скоро отделился. И отделилась молчаливая девушка, с которой никто не разговаривал. Все пили, хохотали, падали на траву, короче – жили в полную силу своей бешеной юности, а эта девица в длинной юбке, в джинсовой панамке, с вязаным рюкзачком, кажется, Нудьга была ее фамилия – сидела как в зале ожидания. Зимин потащил ее за руку в кусты и стал расспрашивать, о чем она все мечтает.. Тем временем полил дождь, а они побежали под деревья. При ударе грома стало понятно, что деревья не спасут. И спиной друг к другу выжимали одежду. От холода их бросило в объятия, вот так они и познакомились под грозовые канонады. И тут Зимин увидел, что у нее радужки глаз сиреневые, как фиалки, цвет просто немыслимый.
Будучи скромным лаборантом-менеджером ВЦ, имея доступ к запчастям, смышленый Зимин сам себе делал компьютер. Работал увлеченно и его компик азартно наращивал характеристики. Сначала саунд бластер, колонок четыре, потом SVGA самый большой, потом модемы-тудемы, пишущий сидером, разнообразные текстовые и фото-редакторы, геймы и психодиагностика. Только принтер он не мог сделать, принтер у него был плохой, струйник. Когда являлась девушка с фиолетовыми радужками, Зимин бормотал «сейчас-сейчас», все еще лазая по конфигам и аутоэкзэкам. Девушка Фая Нудьга так и не разговорилась с летней вылазки, она просто бралась прохладной ладошкой за его плечо, а он, приручая одной рукой дико скачущую мышь, другой рукой прихлопывал эту ладошку.
И понимал – молчаливая скво, это мечта любого мужчины. «Сейчас, сейчас»… Все бросалось на полпути. Оставался лишь хранитель экрана – заставочка с Робинзоном. Тот маялся на своем острове, скреб макушку, смотрел на них насупленно и требовательно. А они садились на диван рассматривать ее картинки. Она страшно любила их вертеть по часовой и против часовой, наискось да издали, Зимин даже боялся, что она окосеет. В магазинах было сколько хочешь альбомов с этими штуками, но ей мало было альбомов, она хотела сама научиться созвать эффект. Чтобы в цветной, колющей глаз пестроте проступали самые неожиданные фигуры. Она училась рисовать, и ходила в платную студию. Зимин бегло комментировал, и опять устанавливалось молчание. Было понятно, что пора.