Ну что ж, уловка сработала безотказно. Маленькая, изящная, хотя и несколько пухленькая ручка дрогнула около его губ, нежные щеки девушки залились краской. Она быстро вздохнула, словно всхлипнула, и, резко вырвав руку из пальцев Анатолия, понеслась к дому, чуть-чуть, самую малость припадая на правую ногу и косолапя.
Анатолий с видом победителя посмотрел ей вслед. Ну что ж, и эта милая девочка не смогла устоять перед ним, так же как не смогли и многие другие ее сестры по несчастью!
Аня вдруг приостановилась, начала подниматься по ступенькам медленней, и Анатолий понимал, что ей страшно хочется оглянуться. Вот сейчас оглянется!
Но нет – она резко, с вызовом вздернула голову, словно чувствовала его взгляд и хотела показать, что не подчинилась, не подчинилась ему!
В это мгновение что-то резко толкнуло Анатолия – он едва удержался на ногах. Оказывается, это звероватый Клим, относивший Дмитрия Ильича домой, возвращаясь, прошел мимо и задел его, даже не дав себе труда посторониться, а тем паче извиниться, только бросил на него угрожающий взгляд и буркнул:
– Домой идите, барин! А то как бы не заплутаться в чужом саду!
– Ах ты наглец, – прошипел было Анатолий, но Клим молча, не оглядываясь, протопал к крыльцу, взошел на него и канул за дверью.
– Что так долго? – встретил сына Дмитрий Ильич, сидевший в кресле на террасе.
Вера Савельевна стояла тут же, ломая руки; глаза были заплаканы.
Анатолий опустился на пол у ног отца и принялся заново, уже бинтами, перетягивать его вывихнутую лодыжку.
– Кто эти люди? – спросил он, не поднимая головы.
– Тебе это знать не нужно, – пробормотал Дмитрий Ильич. – Просто Филатовы, и все.
– Ты меня за дурака принимаешь? – усмехнулся Анатолий.
– Ты должен молчать, – прохрипел отец. – Я дал слово, что ты будешь молчать.
В голосе его было что-то такое, отчего у Анатолия мороз по коже прошел.
– Утром уедешь, – жестко сказал Дмитрий Ильич.
– Да в чем же он виноват?! – взрыдала Вера Савельевна и тут же зажала рот рукой.
– Никто ни в чем не виноват, – резко ответил ее муж. – Просто так сложилось. Неудачно сложилось. Но ты знай, сын, что я люблю тебя, и мать любит, но тут такие дела, что лучше тебе в них не вмешиваться. Так что утром на поезд… Прости уж, потом в городе встретимся и поговорим.
– Вообще я могу и сейчас уехать, – обиженно буркнул Анатолий.
– Мать пожалей, – дрожащим голосом попросил Дмитрий Ильич, и сын кивнул, поднялся с пола:
– Ладно, утром. А где бы тут льда найти? Тебе нужно холод к ноге, чтобы не отекло. Хотя уже поздновато, конечно…
– В погребе лед есть, – дрожащим голосом сказала мать. – Сейчас принесу.
– Я