А вот и они, наши идут. Стриженные и стройные, и все молоденькие, а те кто постарше моложавые, им это идёт. Все как дубки на подбор. Чуть не строем прошли в зеркальные двери. Синди их быстро прощупала глазками как на контроле и кивнула мне утвердительно.
– Покатило.
И сказала вроде весело со смешком, а у меня вдруг сердце защемило. Бывает так, всё вроде хорошо, катит, никаких тебе проблем, а на душе кошки скребут, как на подбор дранные. Сама не пойму отчего, у меня наверное нервы глупые.
А потом к нам двое подошли. Один повыше и поразговорчивей с ухмылочкой, он вёл другого, обняв за плечи, как младшего брата, хоть тот и постарше был или казался. Ну Синди того что получше конечно оприходавала сразу, она это умеет. И что они в ней только находят, мышке востроносенькой, а ведь находят что-то и липнут, а чем я хуже? Впрочем я не в обиде, без неё мне б куда тоскливее было бы. Короче, мне второй, младший брат, остался, стеснительный до безобразия. Сел рядом и глаза больше отводит, а если и смотрит то украдкой,
– Здравствуйте.
– Привет.
– Ммм, я возьму чего-нибудь выпить, хорошо? —Он зарделся. Очень даже мило.
– Почему нет? Это бар как-никак, -я приподняла свой стакан для наглядности. Он заказал скотч.
– Я смотрю вы не любитель пива.
– Мы не пехтура, -сказал он заученно, как будто даже чужим голосом.
– Вы с автоматами не бегаете, пыль не глотаете, и пивом не заправляетесь, -закончила я его фразу. Я эту феню слыхала раньше и не раз. Он виновато улыбнулся, потупился и покраснел до кончиков ушей, а глаза его с белёсыми ресницами как будто изготовились заплакать, но это видно показалось. Он отхлебнул свой скотч.
– Можно мне? —кивнула я на его стакан. Он чуть подвинул его ко мне. Я пригубила, поморщившись, оставив на ободке красный отпечаток губ. Не хуже Синди.
– Обжигает внутри.
– Не, когда привыкнешь не замечаешь, -он опять отпил.
– А вы, стало быть, привычный?
– Да, то есть не то что я постоянно пью…
– Я – Милли, кстати.
– Очень приятно, я – Эди. А Милли, это…
– Мелинда.
– А, как Мелинда Гэйтс?
– Да что вы, я куда симпатичнее, -я заглянула ему прямо в глаза с вызовом. Он снова залился огнём заката. Скотч тихонько смешивался с пивом, но не в желудке у меня а в голове.
– Эди это…
– Эдвин.
Шрам
Эдвина ещё не было, когда я заявился. «На работе задерживается,» объяснила Таня, так что прояснение запаздывало за объяснением, как раскаты грома за молнией. Я стоял посреди гостинной, прислушиваясь к этим раскатам и ворочая мозгами, как рычагами трактора, утюжа извилины, незамысловатых но очень важных мыслей, рассматривая между тем знакомую как домшние шлёпанцы комнату, точно видя её впервые. Диван бежевой кожи, могучий флагман уюта, камин с пурпурными языками холодного декоративного пламени, лижущего декоративные же поленья, ряд фарфоровых слоников и вывезенная из России кукла Алёна на мраморной крышке камина, часы над камином без стрелок (модерн),