– Я из подвала.
– И зачем тебе в подвале наш местный кот?
Ванесса опустила глаза. Робко погладила кота – тот хлопнул её ухом по руке.
– Не мне. Я забрала его у ребят. В парке. Ребята хотели его мучить. Я не вру, вот что хотите думайте.
Инга секунду на неё смотрела. Затем с тем же спокойным лицом села на пол.
– Я слушаю, – сказала она.
Ванесса в ужасе огляделась.
– Не могу, – сказала она. – Они же… это они. Все. Все они!
Инга кивнула.
Ванесса села рядом с женщиной на пол и спрятала лицо в кошачьей шерсти. Кот недовольно возился и мявкал, но Ванесса не отпускала.
– Почему так? – глухо проговорила она. В рот мгновенно набилась шерсть, и Ванесса подняла голову и, сморщившись, счистила волоски с языка. – Вы же старше, вы знаете. Вы должны знать. Почему они стали… такими?
– Ещё не стали, – отвечала та. – Но скоро… Как? Ты видишь: сначала он рассказывает о себе. Даёт понять, что такая жизнь, как у него, вообще возможна. Бесстыдство его порока шокирует: он такой, и даже не смущён этим? Это заставляет часть из нас негодовать, часть – восхищаться… часть – мириться и давать ему право на существование. Но всем нам – обсуждать его, а значит – допускать в свою жизнь. Поскольку он постоянно находит способы связи с нами, мы привыкаем. Нам кажется, что может быть, это норма, что может быть, так тоже можно – ведь он такой не потому, что плохой, а потому, что из такого мира. Он несовершенен, надо его жалеть… он смел и вынослив – значит, хочется ему подражать. У нас проходит это аномально быстро. Наверное, это из-за особенностей психики, сформировавшейся за последние сотни лет. Мы привыкли, что философы ведут нас и решают за нас… отделяют хорошее от плохого и транслируют нам. Вот мы и нашли себе нового философа.
Инга опять запустила пальцы в волосы. Выпустила их; с недоумением оглядела порыжевшую ладонь.
– И что нам делать? – Ванесса оторвалась от недовольно фыркающего кота и теперь смотрела на сопроводительницу. – Почему, если все это знают, никто ничего не делает?
– Ванесса, – девушка вдруг поняла, что сопроводительница плачет. Голос её – ровный, как и лицо; но слёзы просто падают на ладонь. – Как ты думаешь, чем занималось второе сословие? Ну да, вы даже не задумывались… так вот, Ванесса. Воспоминаниями. Воспоминаниями о войнах, изучением их причин. Но поскольку стало считаться, что войны искоренены, надобность во втором сословии стала отпадать. Людей отправили на разные другие нужные должности. Так вот, Ванесса. Самое главное, что узнаёшь во втором сословии, – это то, что все мы люди. Наша природа немного изменилась жизнью на Земле последних лет – но в целом она та же. И все они больше поверят проходимцу с голографера, чем мне, ведь показанное по голограферу кажется авторитетнее. – Инга судорожно вдохнула. – Более того, девочка.