Негр ему очень понравился своей улыбчивостью, и черной смуглой кожей с белыми как жемчуг зубами. Он напомнил ему Петровича с которым они жгли в лесу медные провода и закоптились распивая под это дело пивко, тогда было их не отличить от этого негра.
Татьяна не переставая щебетала представляя гостей, Глеб различал лишь обрывки фраз не особо прислушиваясь к ее болтовне, делая вид что слушает только из вежливости да и разобрать что то в таком гомоне было сложно.
Большинство гостей торжественно выглядели, одеты со вкусом и по последнему писку моды.
Вот только моды разных стран и эпох как показалось Глебу. Может быть, у них здесь карнавал и все эти гости специально так необычно нарядились.
Такую разношерстную публику Глеб видел впервые.
Со всех сторон раздавались непонятные слова на разных языках и наречиях мира.
Подъездная дорога, ведущая к замку, была заставлена дорогими машинами, ни одной советской или дешевле нескольких сотен, а то и миллионов долларов иномарки.
Вот повезло столько полезных знакомств завести можно, денег взять, или напроситься управляющим, столько богачей.
Яшка еврейская морда, садовником так работал на одной вилле и сторожем, хозяин возьми да пригласи его с собой в Новую Зеландию в экспедицию в качестве телохранителя и болтуна на английском.
Теперь важничает, что к папуасам на халяву слетал. Мне бы так. Понаедут богатеи понастроят домов а сами толком в них не живут а когда приезжают от скуки пухнут. Я бы их быстро развлек.
Глеба трясло от жадности и предвкушения несметных сокровищ, которые сами плыли ему в руки.
Наконец они вошли в замок, внутри он оказался ещё более огромным, чем выглядел с улицы.
Столы бесконечно длинные ломились от яств, что только на них не было целые жареные поросята с торчавшими из пасти яблоками, домашняя колбаса с потрохами, ветчина мраморная.
На любителя рыбы уха царская, форель радужная, сазан, камбала, акула атлантическая до не виданных ранее сортов и видов Глебом. В фарфоровых вазочках блестели гроздья черной как смоль икры. Немного поодаль, между закусками из груздей в сметане, и рыжиков с луком в масле, стояла огромная хрустальная ваза. В форме бочонка до кроев наполненная искрящейся при свете сотен ламп радужными искрами красной лососевой икры.
Индюшка, утка по пекинских, конфеты, торты.
О напитках и говорить не стоит, сколько их было не перечесть.
От кагора, хереса и шампанского до марочных вин десятилетней и даже столетней выдержки.
И как Глебу показалось он увидел бутылку «Херес де ла Фронтера» урожая тысяча семьсот семьдесят пятого года, которая хранилась в музеи «Массандра», остававшись не в долгих раздумьях о том как она попала к цыганам.
Почему