И это, конечно, не дело, что его люди сбегают от проблем в сон, где еще неизвестно, что с ними происходит, о чем они думают и что могут преступно замышлять. Не зря сказано, что мы – дети бога, а наша жизнь – сон бога. Сон Бога…
Пришлось даже создать лабораторию, в которой изучают сны. В ней он собрал лучших ученых. Но все ученые его дурят – только делают вид, что к чему-то там приблизились, что вот уже совсем чуть-чуть… А сами дальше гипноза не пошли.
Даже друг его детства Гурджиев знал о сне больше и не уставал повторять, что человек живет во сне и во сне умирает. И считал, что главная цель жизни – пробудиться ото сна, и тогда человек узнает – кто он и зачем пришел.
Но главная тайна оказалась в другом – самому человеку пробудиться не дано. Для этого и нужен вождь, учитель, у которого свой учитель… И так по невидимой цепочке на самый верх – к богу… который такой же учитель и у которого тоже есть свой учитель…
Круг замкнулся. И в центре этого круга еще более главная тайна, которую его друг детства Гурджиев искал всю свою жизнь. И, по всей видимости, нашел, но в 49 году унес эту тайну с собой. В другую жизнь. Которая, возможно, тоже сон, но этого его ученые пока не открыли. Скорее всего, именно это имел в виду еще один учитель Еврипид, который сказал: «Кто знает, жизнь не есть ли смерть, а смерть не есть ли жизнь?»
И сразу вспомнил другой круг.
С треском и шипением огонь бежит по кругу, а в центре круга – человек… Он, то приближается к горящей линии, то отскакивает, будто пытается найти выход. И не может.
А невидимые барабаны еще только начинают свой разбег. Словно на каждый звук с окружающих гор срывается такой же невидимый камешек. И все эти люди пришли сюда за своими камешками. Ибо, как написано в книге книг – время разбрасывать камни и время собирать камни.
От бликов огней не разобрать лиц.
В какой-то момент все они начинают вращаться, чтобы стать птицами, которые не горят в огне, искрами взлетая к звездам… Они и кричали, как птицы… гортанными голосами гор… И барабаны били на каком-то немыслимом пределе, за который уже не выйти, как этому человеку из горящего круга.
Это был праздник огнепоклонников. И они с Гурджиевым были частью этого праздника, такими же огненными искрами взлетая к звездам.
На обратном пути почему-то не хотелось говорить. Словно с ними произошло что-то посильнее слов.
И лишь несколько месяцев спустя Гурджиев, казалось, без всякой связи спросит: «Помнишь, того человека в огненном круге? Так вот, я его потом нашел… Он сказал, что бог это огонь, а за пределом круга – смерть. То есть, все мы для него считались мертвыми».
Может и эти, в вагоне тоже мертвые? А живые остались там, на остановке. В последний