– Нет, – сразу отказался Алексей.
– Окончательно?
– Да.
– Хорошо. – Игорь не обиделся. – Тогда у меня к тебе другое предложение.
– Какое?
– Искать клады.
– Клады – это уже лучше. – Алексею стало весело. – Я подумаю.
– Подумай, – посоветовал Гредин. – Лично я об этом думал уже не раз. Риска почти никакого, а выгода может быть большая. Если повезет, конечно.
– А какая тебе была выгода в раскопках могил неизвестных воинов? – прямо спросил Алексей.
– Выгода была и есть, – откровенно признался Игорь. – Как же без выгоды… Знаки отличия солдат и офицеров, как наших так, кстати сказать, и немецких, которые находил, я продавал коллекционерам и иностранным туристам. И сейчас продаю. Но об этом я тебе рассказывать не хочу и не буду.
– А я и не хочу об этом слушать, – буркнул Алексей.
– И хорошо. – Гредин развел руками. – Честный ты парень. Поэтому я предлагаю тебе заниматься поисками вместе.
– Подумаю, – еще раз пообещал Алексей, хотя думать об этом он не собирался.
III
Никогда бы преподаватель Белорусского государственного университета Иван Федорович Романович не подумал, что своего старого знакомого, бывшего сослуживца по работе в ЦК ЛКСМБ Белоруссии Михаила Валерьевича Гриценко увидит в метро дважды за неделю. Правда, в первый раз они только поздоровались, кивнув головами, – сближению помешал людской поток, разнесший их в разные стороны, – а вот во второй раз столкнулись лицом к лицу.
– Михаил Валерьевич, ты? – удивился Романович.
– Я. – Гриценко блеснул железным зубом. – Здравствуй, Иван Федорович.
– Приветствую. – Романович крепко сжал пухлую, как и вся фигура Михаила Валерьевича, руку бывшего сослуживца. – Отойдем в сторонку, поговорим.
– Давай лучше выйдем из метро.
– Давай…
Они вышли на станции «Академия наук» и, не сговариваясь, как когда-то в молодости, направились в сторону кафе возле кинотеатра «Октябрьский».
– Посидим по старой дружбе, – предложил Гриценко. – Выпьем по чашке кофе.
– Если по старой дружбе, то можно и по рюмке коньяка. – Иван Федорович хитро улыбнулся. – Или ты уже не употребляешь?
– Ну почему же… – Михаил Валерьевич выпрямил грудь и подтянул мешковатый живот. – Я еще ничего, не старый.
Он мало изменился. Разве что еще больше поправился, немного поседел и вокруг потухших за последние годы глаз нажил вместе с морщинами нехорошую синеву – признак болезни почек.
«Стареем, – отметил про себя Иван Федорович. – А все молодимся». Вслух же сказал:
– Мы еще вдвоем ничего.
В зале кафе было малолюдно.
– Давай в уголок, – показал глазами на столик в конце зала