В палатке застыла ледяная тишина. Алексей и старший сержант пришли в себя одновременно. Не глядя друг на друга, разошлись по своим лежакам.
– С тобой я тоже разберусь, – пообещал Кульчинов.
– Разбирайся, – возбужденно выдавил Алексей.
Он тоже был уже старослужащим, носил погоны старшего сержанта и собирался вместе со всеми отметить окончание учений. Увы, праздника не получилось. Из-за него, Жилевского.
Бутылки водки и вина всю ночь жались одна к одной в холодном углу палатки, а возле ее дверей лежал оттаивающий кусок сырого мяса, из которого медленно и устрашающе стекала красно-кровавая жидкость…
Рвусь из сил и всех сухожилий,
Но сегодня не так, как вчера!
Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря!
Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников, матерых и щенков,
Кричат загонщики и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Алексей, слушая эти пронзительные и обнаженные слова, захотел немедленно купить записи Высоцкого. Правда, магнитофона у него не было, но проигрыватель имелся, и хороший.
– Пластинки Высоцкого поможешь мне достать? – спросил Алексей.
– Помогу, – обронил Игорь. – Помолчав, задал неожиданный вопрос: – Тебе наша редакционная жизнь не надоела?
– Я же только пришел на работу в редакцию, – несколько удивленно ответил Алексей. – Поработаю, буду знать.
– Извини, забыл.
Гредин вздохнул.
– А что?
Алексей понял, что Игорь хочет сказать что-то важное для него.
– Да так, – отмахнулся Гредин. – Просто спросил.
– Говори.
– Лето вспомнил, – неуверенно начал Игорь. Помолчав, продолжил: – Летом я поисками занимался. Копал, так сказать.
– Под кого? – пошутил Алексей.
– Не шути, – оборвал его Гредин. – Я могилы раскапываю.
Алексей почувствовал, что волосы на его голове зашевелились. Перемену в лице нового редакционного друга Игорь заметил.
– Не на кладбище, – успокоил он Алексея. – Копаю я на месте бывших боев, которые проходили и в Первую мировую войну, и в Великую Отечественную. Копаю тайно, чтобы никто не видел. Ищу награды, предметы обмундирования воинов, ну и, конечно, оружие. В основном ножи. Их у меня уже целая коллекция.
– Кости, значит, перебираешь, – неодобрительно заметил Алексей.
– Дурак, – обозвал его Гредин. – Ты что ж думаешь, что я ненормальный какой?
– А что я должен думать? – Алексей набычился, хрустнул зубами. – Я тоже, знаешь, служил. Если бы война и в эту войну меня застрелили где-нибудь на безымянном поле, то когда-нибудь благодарные потомки вырыли бы мои кости, забрали бы нож и преспокойно ушли, а потом его кому-нибудь продали?
– Тоже может быть, – серьезно