Губы его распухли и потрескались. Во рту язык ходил тяжело, точно большая деревянная ложка, обмотанная наждачной бумагой. Болели скулы.
«Выпить бы еще», – подумалось Ивану.
Выпивка для него сейчас была спасением, и он стал перебирать в памяти своих односельчан, которые могли бы поставить ему бутылку: водки, вина, самогонки, спирта. Хоть бы чего-нибудь, чтобы прошли боль, слабость, тоска и сырость в душе.
«К кому пойти?..»
Таковых, близких и понимающих его, Ивана, как назло, не было.
– Гады, – сквозь зубы обозвал он своих односельчан.
Идти домой у него желания не было: выпить там ничего не осталось, а ругаться с родителями не хотелось.
Иван поднялся, обошел огород, вышел на узкую улочку и побрел за деревню, в сторону Рубежа. По дороге обратил внимание на свет в окне дома покойного Евсея, где хозяйничала теперь Тамара Рукавчук.
«Зайду, — решил Иван. – Роман уехал в Долин…»
Громко постучал в окно. Никто не отозвался. Опять начал стучать. Наконец, в окне показалось лицо хозяйки. Она открыла форточку, сунула в нее голову.
— Давай выпьем, а? – без лишних слов предложил Иван.
— Давай, — хмуро согласилась Тамара и спросила: – Тошно?
Иван кивнул.
— И мне, — глухо обронила женщина. – Не спится что-то. Сижу одна, думаю…
— Думать не надо? – обронил Иван. – От дум одно расстройство.
— Это точно, — согласилась Тамара. — Ты заходи, не стой.
— Спасибо.
— Потом благодарить будешь, потом…
Женщина закрыла форточку и торопливо пошла открывать ночному гостю входную дверь.
Глава четвертая
I
Как-то незаметно наступила осень. Ее прозрачная свежесть выхолаживала землю, воздух, серые громады многоэтажных зданий. Минск притих, потемнел и как будто стал ниже и шире.
Сергей Иванович Кутько, сидя в сквере, наблюдал за беспомощно падающим листом клена. Желто-оранжевый, с краев уже высохший, лист медленно и долго кружился. В какой-то момент, подхваченный ветром, он потянулся вверх, потом остановился, задрожал и резко пошел к земле.
«Все, – вздохнул Сергей Иванович. – Все, конец…»
Он давно уже об этом думал и теперь ясно осознавал, что очень скоро и сам, так как этот кленовый лист, станет беспомощным и однажды упадет.
«Молодость прошла быстро, в мгновение, а старость закончиться еще быстрее…»
Возможно, это роковое и последнее падение произойдет на работе, быть может дома, а может случиться, что и здесь, в этом сквере. От этой мысли Кутько стало горько и одиноко. Захотелось позвать кого-нибудь, посидеть вместе, вспомнить былое или просто поговорить обо всем и ни о чем. Ведь такие разговоры между людьми часто бывают. И это обычная жизнь, которая в любом возрасте необходима и дорога.
Желание позвать кого-нибудь длилось