приняли, онъ сумелъ подделаться къ начальству, произвели его въ милиционные офицеры, награждали, баловали; но въ одинъ прекрасный день онъ исчезъ, явился къ Шамилю съ раскаяниемъ, обещаниемъ служить
верой и правдой, загладить вину и принести пользу приобретенными среди русскихъ сведениями. Имамъ его принялъ, обласкалъ, а чрезъ несколько времени до того довел свое благоволение, что назначилъ его наибомъ, приглашалъ на совещания, бралъ съ собой въ серьезнейшие движения противъ русскихъ и т. д. Въ 1850—51, кажется, годахъ, Шамиль, зная о готовящейся противъ него въ Чечне значительной русской экспедиции, сделалъ распоряжение о сборе несколькихъ тысячъ человекъ изъ дальнихъ дагестанскихъ и лезгинскихъ горныхъ обществъ, а для продовольствия ихъ поручилъ наибу Бата заготовить покупкою хлеба, и отпустилъ ему на это изрядную сумму серебряныхъ рублей. Кушъ на глаза чеченца показался слишкомъ заманчиво-соблазнительнымъ, и Бата, вместо покупки хлеба, счелъ за лучшее спрятать деньги въ карманъ, а свою особу поручить покровительству великодушныхъ урусовъ, имеющихъ слабость говорить: „кто старое помянетъ, тому глазъ вонъ“. Явившись къ нашему начальству, онъ обещалъ служить
верой и правдой и, какъ бывший наибъ и приближенный къ Шамилю человекъ, принести имъ великую пользу своими сведениями о неприятеле. Его приняли; и повелъ онъ свои дела такъ, что въ 1855 году я застал его штабсъ-капитаномъ и нашимъ наибомъ надъ всеми аулами покорныхъ чеченцевъ, поселенныхъ вдоль Качкалыковского хребта, пользующимся расположениемъ и довериемъ всехъ начальниковъ. Хитрый Бата тогда уже виделъ ясно, что дело Шамиля потеряно, что борьба утратила всякие шансы на успехъ, и что, не взирая на войну съ Турцией, на вражду инглизовъ, на разные интриги эмиссаровъ, распространявшихъ воззвания не только къ туземцамъ, но и къ офицерамъ и солдатамъ изъ поляковъ въ рядахъ нашей армии, – не далеко время, когда непокорному Кавказу вообще, а Чечне въ особенности, придется склонить буйную голову и изъявить покорность. Поэтому только, конечно, онъ уже и не помышлялъ о новой измене и старался угождать всемъ и везде сколько можно…».
Произведения Айбулата в песнях
В книге «Русская поэзия в отечественной музыке» (до 1917г) в 1 выпуске, выпущенное издательством «Музыка» (г. Москва 1966г.) в главе поэты и авторы слов моему большому удовольствию написано автор Айбулат Константин «Смерть» (Она придет неслышно) композитор Вильбоа Константин Петрович (1817—1882) написал песню в 1859г., ноты изданы в Санкт-Петербурге в издательстве Стелловского Ф. Т. (1826—1875). В этом же справочнике в третьей главе записано автор Розен Константин «Сумраком ночи объят старой обители сад», композитор Тарутин А. А., а ноты отпечатаны в Санкт-Петербурге в издательстве Ю. Г. Циммермана (1851—1923). В нотном отделе Российской национальной библиотеке найдены ноты на стихи Айбулата, в заглавии написано, что песня на слова К. Розена, музыка А. А. Тарутина «24 Монаха» (Легенда) песня написана специально
