– Где у вас тут удобства?
Старик, посмотрев на меня, сказал одному из своих сыновей, тому, что постарше:
– Марек, проводи товарища командира.
– Не надо! Просто покажите, куда идти. Я сам найду.
Чуть замешкавшись, Марек указал на один из шести сараев и пояснил с легким акцентом:
– За постройкой, там, есть.
Широко шагая к сараю, я спиной чувствовал на себе взгляды поляков, и мне все это нравилось все меньше и меньше.
«Может, они на самом деле нормальные? И мне все кажется? Или все-таки вещун не подводит? А если еда “заряжена”? А?» – под такие мысли я нашел будку для размышлений и спокойно воспользовался ею. Застегнув ремень, провел по поясу, убирая складки за спину, и двинулся было обратно, как что-то привлекло мое внимание.
На земле валялась красноармейская звездочка. Давно лежала, ее уже успели втоптать в грунт, и она не привлекала к себе внимание, и только я случайно поймал зайчик, отразившийся от одного из лучей. Выковыряв звездочку из земли, почистил ее и внимательно осмотрел.
«Не соврал вещун, что-то тут есть!» – мелькнула мысль. Расстегнув кобуру, достал ТТ, передернул затвор и стал осматривать сараи.
«Повезло» мне на последнем. Открыв подпертую вилами дверь, я вошел в полутемное помещение. Сперва я не понял, что там. Но когда глаза привыкли к полу-тьме…
Увиденное заставило меня отшатнуться назад и издать горлом неопределенный всхлипывающий звук.
Там были наши. Там ВИСЕЛИ наши. Они были прибиты к стенам сарая. Глядя на обрубки рук и ног, которые были прижжены, чтобы не истечь кровью, я перевел взгляд на корыто, полное отрубленных кистей рук и ступней ног. Парни были живы, я видел, как они смотрели на меня своими открытыми глазами. Закрыть они их не могли. Веки были срезаны.
Судя по голубым петлицам, четверо из шести были летчиками. Двое – пехотинцы.
– Сейчас, парни. Сейчас, – тихо бормотал я, рывком раздирая крючки на воротнике. Мне просто не хватало воздуха. Парни молчали. Кляпы не позволяли им сказать что-нибудь, но глаза были красноречивее слов.
– Я сейчас! Я… Я… Сейчас! Вы подождите. Я за нашими, – тихо пробормотал я и, пошатываясь, вышел из сарая.
То,