Хочется возразить, но нечего. Потому что ирр права, за одним лишь исключением: Самриэль не желает ей смерти. И дело не в благодарности за спасенную жизнь. Просто такие, как он, не умеют убивать.
– Я в твоей голове. – Она стучит указательным пальцем по лбу, но тут же смущается и горбит спину. – И мне ничего от тебя не нужно. Кринку только не разбей. Мама ругаться будет.
– Так где она?
Антахар хочет убраться из этого дома как можно скорее. Ведь кто знает, чего ожидать от женщины, вырастившей ту, которая зовет себя оружием и, судя по всему, прекрасно справляется со своими обязанностями?
– Мама ушла к хозяину. – Она переплетает пальцы, смотрит в потолок и тянет слова: – Но она вернется утром. И обязательно приготовит что-нибудь.
Внутри разливается неприятное, липкое чувство. Мать Самриэля уходила лишь раз. На ту сторону, а оттуда, как известно, не возвращаются. И Антахар, тогда еще совсем юный, скучал, как скучает ирр, которая время от времени выглядывает в окно, вытянув длинную шею.
Она живет одна и зарабатывает на пропитание деньги. Она знает, как поступать с ранами и чем обрабатывать лицо, чтобы избавиться от ощущения натянутой, словно тетива, кожи – об этом Самриэль узнаёт позже, перед тем как пламя в печи гаснет. Но девушка всё еще привязана: к людям и к месту. Его же не держит ничего. Только почему-то Антахар до сих пор кружит рядом со столицей, то отдаляясь, то вновь подходя достаточно близко, чтобы видеть высокие стены. Он задается вопросом, на который не может ответить себе честно. И хочет предпринять попытку – еще одну, возможно, не последнюю – приблизиться к границе и покинуть тоу. Ведь он знает: там, за сторожевыми башнями из деревянных брусьев, привычный лес, и ветви колышет холодный ветер, такой же, как здесь. Там под ногами ягоды яровики – оранжевые, яркие, такие Самриэль часто на базарах видел, когда приходил туда с сестрой, а теперь может сам срывать с тонких стеблей и кидать в рот. А еще там – новые люди, рядом с ними куда проще начать новую, возможно, лучшую жизнь.
Ночью Антахар убегает – вылезает через окно, когда девушка ложится спать. Оборачивается единственный раз, чтобы убедиться: ирр всё слышала, как и говорила совсем недавно. Ставни, которые до этого были распахнуты, закрыты. Возвращения Самриэля не ждут. Судя по всему, девушка ожидала, что он примет именно это решение. И если бы Антахар решил выбраться через дверь, та тоже оказалась бы незапертой.
Он бежит, чуть не спотыкаясь о выступающие корни деревьев. Бежит, чувствуя, как что-то сдавливает голову, пульсирует внутри, отчего двигаться всё труднее. Останавливается, лишь когда становится совсем темно, ведь раскидистые высокие кроны скрывают небо, не дают сиянию крошечных далеких огоньков проникнуть меж листвы. Тогда Самриэль находит себе место для ночлега. Он не собирается больше оставаться на голой земле. Ведь именно когда Антахар отдыхал, пытаясь согреться у костра, его и схватили. Он ищет место поукромнее, прислушивается