Призванная Тень ножом вклинилась в пространство между моим носом и туманным пологом, расширяя его. Я попытался еще разжать зазор и забросить Тень за спину, чтобы освободиться… но сзади как будто ничего не было. Пустота.
Дрожащая серость ощущалась… никак. Ни напряженных жил, ни связей, ни молекул.
Пустота за спиной зарычала, в ответ на попытки проткнуть ее Тенью, и встряхнула меня словно щенка. Я пнул ногой назад, и подошва прилипла так же, как плечи и руки. Затылка коснулся холод. Прижался. Влажной струйкой потёк вниз по позвоночнику и, пульсируя, разгорелся нестерпимым жжением. Огонь расползся на голову, на плечи. Вдох застрял в горле. Серость перед глазами заполнили оранжевые, а затем – черные языки пламени. Пытаясь вырваться, я извивался, а паутина обхватила меня еще плотнее, сжимая длинными пальцами ребра и кости таза.
Тень не чувствует противника. Я тоже не чувствую – есть лишь действие, а не деятель.
Если мой враг создан из Ничего – значит, его нет.
Нет, и никогда не было.
И в то же время – вот оно, душит, обжигает, давит до острой, пронизывающей боли.
Ждет, что мои осознание и воля сломаются, что я поддамся панике, ужасу самоотрицания, чтобы забрать ценнейшее из того, чем владею.
Маги всегда так делают. Убить недостаточно. Нужно – извлечь то, что внутри.
Я прекратил дергаться. Повис в путах нематериальной сети. Зажмурился, чтобы ее пустотелое мерцание не отвлекало.
Только один род способен управлять тем, чего еще нет. Против меня иллюзионист.
Сейчас зима. Воздух холоден, малоподвижен. Вода лежит на земле, а не растворена в нем. Старая Инь, конец цикла, когда мир замер в предвкушении смерти и начала.
Я расслабился, насколько позволяли страх и стискивающие лапы пустоты, пропитываясь чувством замирания-замерзания. Поглощая неподвижность, твердость, силу камня, которую заимствует пространство у природы. Жесткую неподатливую устойчивость. И активность-сопротивление, таящиеся в пассивности. Растущие бесконечно с ростом прилагаемой силы.
Я застыл. Впустил в сердцевину тела сухое каменное спокойствие. Позволил ему с потрескиванием захватить конечности.
Больше не тревожило жжение в шее, пускающее метастазы в позвоночник и мозг. Не заботило, что мне не пошевелиться – камни неподвижны. Камни ничего не боятся, камням не нужно дышать.
Маг иллюзии усилил напор. В ребрах хрустнуло.
Это не имело значения.
Стабильность проросла в несуществование схватившей меня иллюзии. Заполняя ее, достраивая кусочками материи: рассеянной пыли, сажи, побывавшей в выхлопных трубах двигателей, крошек хлеба и кирпичей. Но больше всего вокруг было твердой воды, и я использовал её, заталкивая в искусственное существо снег и острый лед. Словно чучело набивал.
Оно содрогалось волнообразно – наверное, от боли. Но я был камнем и зимой, и не знал, что значит страдать, и даже в мыслях не мог сочувствовать одухотворенному