Мне хорошо и весело.
– Инка, бросай курить, – хмурится Димка, глядя как я ловко выщёлкиваю ментоловую «Вирджинию» из тонкой белой пачки с зеленой полоской.
Хмыкаю, поворачиваюсь к ветру спиной, и, сложив ладони шалашиком, пытаюсь добыть огонь из дешевенькой зажигалки.
– Дим, я одну всего. Я не курю. То есть курю, но… несерьезно.
– Инна, в твоем возрасте люди бросают, а ты начинаешь.
– А я нелюдь, – хмыкаю, выпустив струю дыма в зеленеющее вечернее небо.
Курю я в двух случаях – когда плохо на душе и когда очень хорошо, вот, как сейчас. Никотин легонько сжимает затылок и мягкой волной толкает под колени.
– Ты хоть затягивайся, – фыркает Димка, морщась от дыма.
– Я через раз.
Он садится на корточки, острые колени торчат, обтянутые спортивными штанами, кепка сдвинута на затылок, синяя джинсовка лежит рядом на травке. Поколебавшись, сажусь рядом на свой рюкзак.
– Устала? – испытывающе смотрит на меня.
– Не—а, – кладу голову ему на острое плечо.
Димка еле заметно дергается всем телом. Удивленно заглядываю к нему в глаза.
– Ты чего?
– Волосы… Щекотят, – потупив взгляд, объясняет, мой друг, и подобрав какую—то палку, начинает что—то рисовать на рыхлой земле.
– Ааа. Я если что, не заразная. Просто спина все-таки устала, но совсем немного, – начинаю спутано объяснять, но потом просто машу рукой и докуриваю до фильтра.
Поднимаемся и начинаем спуск с холма. Быстро темнеет, мой тубус мешается и бьет по ногам. Димка, покосившись, забирает его у меня.
– Спасибо, абитура, – выдыхаю я и понимаю, что реально притомилась. Икры гудят, позвоночник словно набор колкой мозаики.
Вот что было по—настоящему хорошо, нам не приходилось искать тем для разговоров, выдерживать паузы между фразами или мучительно краснеть, потеряв нить повествования. Я совершенно не силилась ему понравиться. И была самой собой, видимо, впервые за долгое время, если не за всю жизнь.
Хотя,