***
К торжеству всё было готово. В главной зале замка Касугаяма, собралось много гостей. Хоть праздник и был, для каждой семьи, личным, Кагетора считал своей семьёй всех тех, кто разделил с ним это тяжкое бремя войны. Конечно, многих не хватало, но и присутствующих было достаточно.
Во всех комнатах замка, были развешаны ивовые и бамбуковые ветки, украшенные ,деревянными и бумажными, фигурками обезьяны,– символом наступающего года. Над помостом, где сидел даймё, висели хамаими– стрелы с белым оперением, приносящие в жилища воинскую удачу. Присутствующие одели на себя самые красивые кимоно и хитатарэ, что имелись у них. Китадзё Такахиро, который и без того любил броско одеваться, надел на себя всё самое яркое, что аж глаза слепило. Ровно в полночь, все высыпали во двор замка. Касугаяму огласили удары храмовых колоколов. Наоэ, Амакасу и ещё несколько вассалов взяли в руки кумадэ, некое подобие граблей, похожих на медвежью лапу и при каждом ударе колокола гребли ими воздух, загребая в дом счастье под всеобщий смех. Когда колокол пробил сто восемь раз, все поздравили друг друга с Новым Годом Обезьяны и отправились праздновать внутрь замка.
Угощения были самые разнообразные. Какидзаки и Санпонджи, любившие выпить и повеселиться, принялись за сакэ, заедая их эби– креветками с соевым соусом. Коджима Ятаро, любивший не только подраться, но и хорошо поесть, уплетал моти-лепешки из клейкого риса, камабоко – пирог из рыбы с белым мясом, приготовленный на пару. Потом здоровяк перешёл на суп дзони, всё с теми же моти, но только в бульоне. Покончив с супом, Ятаро стал искать новое лакомство, чтобы закинуть его в своё бездонное чрево. Сакэ он не пил, боялся, что может потерять контроль над своей яростью и покалечить кого, ненароком, а то и того хуже. Наоэ налегал на более полезную еду,– пюре из каштана и варёные водоросли-комбу. Этой ночью столы просто ломились от еды.
Кагетора сидел на помосте, во главе праздника, наблюдая за веселящимися вассалами, и тихо попивал сакэ. Рядом с ним, сидела госпожа Сэйган-ин. Она, в отличии от всех присутствующих, воздерживалась от угощений. Сестры Кагеторы, Айи, с её мужем Масакаге, не было на празднике. Всё потому, что Айя была беременна и шумные, беспокойные праздники, ей не к чему. Кагетора отправил сестре письмо с поздравлениями и подарками, как впрочем, и многим, кому не довелось попасть на торжество в Касугаяму. В числе этих немногих числились; сюго Уэсуги, который, в последнее время сильно захворал, старик Накадзё, не любивший праздники вообще и Шибата Цунасада, вечно занятый в своих владениях. Остальные же были здесь, включая Иробэ и Каджи. Последний, даже взял с собой жену, вторую сестру князя,– Оген. Когда Кагетора, во время своего похода на север, заезжал в замок Сасаки, Оген показалась ему довольно скучной и мрачной особой, как и вся тамошняя обстановка, но здесь женщина преобразилась. Она весело хохотала с другими жёнами самураев и даже, кое-где, могла пошутить. Не так, как её муж, а вполне приемлемо.
Веселье,