– Рейнеке, мать твою, ты хоть один инквизиционный суд в империи видел? Их и нет уже давно. Хочешь знать – последний закрыли, когда сержантский берет ещё был в моде. Да в этой глуши вообще ни одного суда нет, передавать некуда. Но если ты так волнуешься – бери бумагу, пиши.
Юнкер подчинился. Капитан сплюнул ещё раз и начал диктовать.
– Заседанием суда военного трибунала» – поставь дату…
– А какое сегодня…
– Любую, не отвлекайся. В составе. Двоеточие. Как у тебя полное имя, парень? С титулом?
– Барон фон Ринген унд Лессе цу…
– Значит в составе благородных и достославных вольных солдат императора нашего Фердинанда, господ Фон Рингена и Лессе. Рассмотрел дело, подданной императора… имя потом впишешь. Подозреваемой в колдовстве. И вынес решение.
Юнкер вздрогнул, капитан усмехнулся и продолжил.
– А вот здесь пропусти пару строчек. И внизу напиши. Приговор окончательный пересмотру не подлежит. Все. Свободен. Печать у сержанта
– А… герр капитан. Какое решение писать?
– А какое хочешь… под твою ответственность теперь.
Надо было добавить пару фраз – предупредить парня, чтобы не увлекался, но Яков взглянул в юнкеру в глаза и решил – сойдёт и так. И попросил юнкера закрыть дверь с той стороны. Спать хочется всем, даже иногда и начальству. Вот Яков подумал и завалился – как есть, в одном сапоге. А то мало ли что…
Дом затих, только Магда крутилась вокруг спасённой девушки. Магда, да Рейнеке-юнкер, прогнать которого у Магды не получилось. Девица то приходила в себя, то проваливалась обратно в беспамятство. В один из таких моментов Магда услышала вдруг, как юнкер, с совсем неуместной здесь церемонностью спрашивает у девушки её имя.
– Анна, – прошептала она и опять потеряла сознание.
«Замечательно, – подумала Магда, безжалостно отгоняя Рейнеке от больной подальше, – от кого же ты, красавец, бежал на ночь глядя, да ещё и в одном сапоге? Сеновал теперь не повод для знакомства? Впрочем, кто бы говорил…»
Глава 2
Марш в никуда
2—0
попутчик
Под утро выпал снег, укутал землю и еловые ветви в лесу блестящим, переливающимся искрами на солнце одеялом. Это было красиво – как отметил про себя Яков выйдя на двор. Отметил краем глаза, той частью головы, что не была наглухо забита ротными делами и бедами. Обоз, повозки, солдатская обувь, вся тысяча и одна мелочь требующая капитанского внимания. «Припозднилось начальство с роспуском на зимние квартиры, ой припозднилось» – вздохнул он тяжело, прикидывая про себя сколько бед несёт роте эта красота. Если бы вышли из лагеря на неделю-две раньше – шли бы спокойно по твёрдой земле. А сейчас – разлапистые зелёные ели за забором укрыли снежными шапками пушистые ветки, зимнее