И сейчас, вспомнив об этом, он выпрямился, стряхнул прилипший ко лбу чуб… Нет, он, Васёк Трубачёв, ещё покажет себя, он не опустит голову перед этой первой бедой в его жизни! И товарища он себе найдёт! И оба они будут сражаться за Родину и вместе победят или вместе умрут на поле битвы. И тогда все ребята узнают, что такое настоящая дружба!
Васёк не заметил, как миновал несколько улиц и очутился у своего дома.
Тётка увидела, что глаза у Васька блестят, и подумала про себя: «Прежний задор появился. Уж не знаю, что хуже, что лучше».
За обедом она торжественно сказала:
– Геройская картина идёт. Сходим с тобой под вечер?
Но Васёк вдруг поскучнел и тихо сказал:
– Спасибо, тётя, только у меня голова болит. «Не хватало ещё, чтоб меня в кино видели!» – с испугом подумал он.
– Ну, голова твоя пройдёт, – успокаивала тётка.
– Не пройдёт!
– Как так – не пройдёт?
– А так, не пройдёт – и всё! – упрямо сказал Васёк и, не глядя на тётку, снял с вешалки отцовский пиджак и, бросившись на кровать, укрылся им с головой.
– Ну, коли так, завтра пойдём, – добродушно сказала тётка.
Васёк не ответил. Он и сам не знал, что будет с ним сегодня… завтра… И только отцовский пиджак со знакомым запахом паровозной гари и табака успокаивал его сердце.
Васёк не пошёл в школу и на другой день. Митя приходил в класс, о чём-то говорил с учителем. Ребята волновались:
– Митя, а как же сбор? Ведь сегодня сбор, а Трубачёва нет.
Сбор был назначен на шесть часов вечера.
После уроков Сергей Николаевич вызвал в учительскую Одинцова и Булгакова.
– Вот что, ребята! – сказал он, перебирая на столе какие-то бумаги. – Сегодня, часиков в пять, зайдёте за Трубачёвым…
– Я не пойду, – быстро сказал Саша.
– Зайдёте за Трубачёвым, – как бы не расслышав Сашиных слов, продолжал Сергей Николаевич, – и скажете ему, что сегодня сбор… и что я тоже к нему зайду перед сбором. Понятно?
– Понятно, – пробормотал Одинцов.
Саша молчал.
– Да прихватите с собой Лиду Зорину. И никаких лишних объяснений… Одинцов, полагаюсь на тебя, – быстро сказал учитель, когда Саша вышел.
– Есть никаких объяснений! – ответил Одинцов. Он не понимал, зачем понадобилось Сергею Николаевичу послать их к Трубачёву. Его взволновало и то, что учитель сам придёт к Трубачёву.
Выйдя из учительской, он догнал Сашу. Лицо Саши выражало протест и упрямство.
– Так я и пошёл! Лучше и не просил бы.
– А он и не просил, – оглядываясь на учительскую, ответил Одинцов. – Он приказал.
– Мне это приказать