каково это, когда закипают мозги, но теперь знаю. Я умираю. Я не хочу умирать – я ещё так молода. Нельзя выпускать из рук нить. Через несколько часов я немного прихожу в себя благодаря Иену, который, оказывается, разыскивал меня. Он измеряет мне температуру и изо всех сил делает вид, что все в порядке. Я послушно глотаю две таблетки аспирина и две таблетки амоксициллина. Иен и Питер думают, что у меня малярия, и решают, что самое главное сейчас – сбить температуру. Питер переносит меня в их хижину, где они снимают с меня большую часть одежды, смачивают тело водой и обмахивают меня блокнотом, пытаясь сбить жар. Они делают это по очереди всю ночь, меняясь каждые два часа. Наутро жар спадает, но я испытываю мучительную боль в левой ноге, которая покраснела и опухла. Одного из пигмеев посылают в базовый лагерь с просьбой подогнать грузовик как можно ближе. Питер относит меня в лорасу и переправляет через реку. За несколько последующих дней я выпиваю, как мне кажется, практически весь ассортимент имеющихся в базовом лагере лекарств, включая антибиотики с истекшим сроком годности, но моя нога по-прежнему красная и так распухла, что кожа того и гляди лопнет. Что бы я ни принимала, вверх по ноге продолжает распространяться краснота. Моя левая нога в два раза толще правой, и в лагере шепотом поговаривают об ампутации. Те 97 долларов, которые я заплатила за страховку на случай медицинской эвакуации, оказались самым дельным вложением денег в моей жизни. Радио снова работает, и начальник лагеря договаривается, чтобы меня на самолете доставили из французского поселка лесозаготовителей в больницу в Камеруне. Но мне придется уехать без моих драгоценных образцов. Мне обещают прислать их – это только вопрос времени. Я стараюсь поверить в это. Я бросаю прощальный взгляд на Конго из иллюминатора маленького самолета, принадлежащего лесозаготовительной компании. Моя нога со временем заживет, но желание вернуться к этим высоким деревьям, к этим болотам, в которых кипит жизнь, и завершить начатую работу уже не покинет меня. Шесть месяцев спустя я получаю большую посылку из Африки – мои образцы! Они сдержали свое слово. В Камеруне я десять дней провела в больнице города Дуала. С помощью самых незамысловатых средств местные врачи полностью вылечили меня от бактериальной инфекции, перешедшей в сепсис. Шрама на ноге уже почти совсем не видно. Когда я получила счет за медицинское обслуживание, оказалось, что общая сумма за десять дней пребывания в больнице, операции, лекарства и все остальное составляет всего 500 долларов. Все собранные мною образцы были признаны ценными для науки, поскольку до сих пор никто не знал, какие виды обитают в этом удаленном районе. Воздержавшись на некоторое время от полевых работ и погрузившись в книги, я защитила докторскую диссертацию в Гарварде, после чего вернулась в свой родной Торонто, где занималась исследованием физиологии крокодилов. Но я не отказалась от мысли вернуться
