Надя злилась на второго заместителя и срывала на нем гнев несправедливости, который для ее должности был неуместен в кругах людей с чинами и медалями на груди.
– Тут кое-какие слухи стали ходить за нашими спинами.
– Какие слухи?
– Что ты вовсе не болеешь!
– Как это? – я нахмурилась.
– Что ты ведьма! Вселилась в меня, и теперь из меня прут дерзость, острые шутки и подколы.
Большей глупости на белом свете я не встречала, чем необходимость защищаться в том месте, где люди ищут защиты. Поначалу мне пришлось защищаться от косых взглядов сотрудников и их насмешек, дескать, эка, интересненько, долго ли она протянет так? Привыкнув ко мне и ощутив мою силу, а главное, мою способность пошатнуть под засидевшимися сотрудниками ветхие стулья, как ехидные насмешки сменились опасливыми взглядами, – тут я снова встала в защитную позу. Потом я защищалась, чуть не потеряв жизнь, от похоти Удальцова. В понедельник я, стиснув зубы, буду отбивать нападки шутников, удивляясь самому занимательному в этой ситуации, что никто не постесняется попросить меня о помощи, подсунет самую мерзкую работенку. А все почему? Потому что я человек без фамилии, без рода, без ореола славы над головой. Я никто, но, может, чуть-чуть ведьма.
Прогуливаясь с Пьеро мимо прокуратуры, я распланировала себе дальнейшие действия. С понедельника начну помогать Наде: засяду наглухо в архиве. Затем начнется учебная практика – мне придется провести ее в прокуратуре, однако, к счастью, она продлится недолго, – две недели, – а там не за горами летняя июньская сессия. Июль и август я проведу отдыхая.
Пьеро шел рядом, ничего не зная о моих сомнениях, о терзаниях, бередивших душу. Он держал руки в карманах и иногда робко переплетал наши пальцы, чувствуя, что я погружаюсь в свой собственный мир, где ему пока нет места.
– Тебя что-то тревожит? – спросил он, когда мы задержались на несколько минут у крыльца прокуратуры.
– Разве?
– На этом месте ты притихла. У тебя проблемы на работе?
– Пье, мы договорились с тобой, что это не работа, а так, временная мера.
– Это связано с тем мужчиной? Он тебя обижает?
– Нет, конечно, нет.
Пьеро был другой человек, далекий от мира права, мира юридической терминологии, уголовных статей, составов преступлений и пределов уголовной ответственности. Он был единственным ребенком в семье, с самого рождения выбрал для себя музыку и наглядно доказывал правоту своего выбора. Может, все дело было в том, что нас, детей, в семье трое, и старшие братья выбрали то, чем каждый хотел заниматься? Костя мечтал о деньгах, карьере и сотнях поклонницах, Максим, как и Пьеро, жил музыкой. Тогда получалось, что